Чего бы там в очередной раз ни писал гражданин Резун в своих книжках, к высадке морских десантов наш флот в 1941 году был не готов ни морально, ни физически. Ведь все знают, что во всех прочих странах того времени (Англия, Франция, США либо Япония) морпех – это специально обученный элитный пехотинец, который умеет плавать, не страдает клаустрофобией в замкнутых объемах тесных корабельных кубриков и не блюет при приступах морской болезни.

А у нас в те же самые времена морской пехотинец – это всего-навсего спешенный из-за аховой ситуации на сухопутном фронте матрос (как правило, из числа тех, без кого на приличном корабле вполне можно обойтись – какой-нибудь рулевой или там боцманская команда, которая швартовы с пирса ловит), который и стрелять-то толком не был обучен, и от того, закусив ленточки до хруста, ходит в полный рост в штыковые атаки. Разницу чувствуете? Вот то-то и оно.

Ну а с доставкой морем танков и прочего тяжелого вооружения у нас тогда была еще большая задница.

Нормальных высадочных средств у Черноморского флота (равно как и у всего остального нашего РККФ) не было. Линкоры и прочие крейсера у нас до войны все-таки начинали строить, а вот постройку каких-нибудь элементарных танкодесантных барж даже и не планировали, да и готовых зарубежных образцов перед глазами не было. Тем более что всякие немецкие сообщения о подготовке ими десантных средств для высадки в Англии в Кремле упорно полагали лабудой и дезинформацией.

Все, что имел тогда Черноморский флот – это целых три десантные баржи типа «Болиндер» по 255 тонн каждая, построенные аж в 1916 г., ржавые и за прошедшие четверть века окончательно переставшие быть самоходными. При этом в начале 1943 г. с них все-таки попытались высадить в Южной Озерейке батальон «Стюартов» с заведомо предсказуемым, провальным результатом.

А весь опыт перевозки танков на ЧФ включал тогда разве что доставку пары батальонов «Т-26» в тот же осажденный Севастополь. Но это была никакая не десантная операция – танки просто привезли на транспортах в порт и сгрузили на пирс краном.

Соответственно, и в этот раз морские волки не придумали ничего лучше и оригинальнее. Предложили тупо заходить на боевом или транспортном корабле в порт, там швартоваться где-нибудь, а потом выгружать танки и прочую технику на пирс краном, корабельным или портальным.

До моряков, похоже, не очень доходило, что для этого для начала этот самый пирс в порту, да и сам порт неплохо бы захватить. А делать это должны были высаженные с катеров и шлюпок бойцы первой волны десанта с одним легким стрелковым. А как потом разгружать тяжелую технику под огнем – тоже вопрос на засыпку.

И потом, если легкие танки еще были вполне удобны для перевозки на обычных транспортных судах, то как следовало поступать с «Т-34» и «КВ», которые были и тяжелые, и более габаритные? Ведь «Т-34» весил под тридцать тонн, а «КВ» – все сорок с лишним.

Короче говоря, морское командование предсказуемо «пошло в народ», обратившись за толковыми советами в Автобронетанковое управление.

Пришла соответствующая бумажка и нашему полковнику Заманухину. Но у него весь «морской опыт» сводился к тому, как он в 1937 году плыл в республиканскую Испанию на транспорте «Санто-Томе» и там, то ли в Аликанте, то ли в Картахене, руководил разгрузкой привезенных из Союза «Т-26». А весь дальнейший опыт, и его, и капитана Никитина, – Халхин-Гол, Освободительный поход против Польши, Финская, от моря и морских перевозок был далек так же, как какие-нибудь верблюды в Кара-Кумах.

Нет, конечно, «умников» в ГАБТУ нашлось немало. Разные отделы напредлагали много чего «рационализаторского», вплоть до перевозки «КВ» по одному на тральщиках типа «Фугас». Выкладываешь на палубе тральщика грузовую площадку из шпал, грузишь танк и везешь. Этот способ моряки потом пробовали, хотя он был долгий, муторный и проблемы высадки техники на необорудованное побережье ни в какой мере не решавший.

Ну а прочие предложения были и вовсе так себе, чистой воды ненаучная фантастика. Не потащишь же танки через Керченский пролив на плотах из бочкотары в сезон зимних штормов, как предлагал один воен-инженер по фамилии Пинсекевич.

А потом из недавно освобожденного от немцев Ростова в ГАБТУ приехал еще один умник – некий капитан Гречихо. Он там искал трофейную технику, но ничего принципиально нового, разумеется, не нашел. А вот в тамошнем порту Гречихо наткнулся на нечто непонятное – таким образом, чисто случайно, на столе у нашего Заманухина оказались фотоснимки странных плавсредств, сделанные в этом самом Ростове, а точнее сказать – в Азове, чуть ближе к Таганрогскому заливу.

Капитан Гречихо сам толком не понял, что именно он (ну, или прикрепленный к нему «человек с фотоаппаратом») сфоткал.

В приложенной сопроводительной записке было указано, что после нашего контрнаступления в Азове обнаружилось несколько непонятных лоханок, которые собирали немцы предположительно – в рамках подготовки каких-то тактических десантов на Тамань.

Два загадочных плавсредства немцы успели собрать, а еще пара находилась в процессе сборки.

Причем, согласно захваченным документам, все это имущество почему-то принадлежало не кригсмарине, а люфтваффе, что еще больше запутало начальников всех рангов.

На снимках было нечто двухкорпусное и плоскодонное.

Моряки от великого ума считали, что это «БДБ», хотя что с них взять – они тогда любую немецкую лоханку незнакомого вида принимали за эту самую пресловутую «быстроходную десантную баржу», а любой корабль крупнее торпедного катера считали за эсминец, не меньше. У страха глаза велики, бывает…

Однако я почти безошибочно опознал в них паромы типа «Зибель» в обычно транспортном (а были еще и вооруженные модификации огневой поддержки) исполнении. Удачно вспомнил по импортным книжкам, которые читал дома, лет через шестьдесят после окончания этой войны.

Разумеется, потом я затрахался объяснять своим непосредственным начальникам, чем они отличались от этих самых БДБ. И что это такая хитрая «комбинация из трех пальцев», которую придумали из-за недостатка времени и десантных средств для высадки в Англии. Нечто вроде очень большого составного конструктора из армейских понтонов и каких попало двигателей, придумка очередного сумрачного тевтонского гения – конструктора с той самой фамилией Зибель, кажется, полковника то ли люфтваффе, то ли инженерных войск.

Но, что самое главное, я четко помнил, что нормальная грузоподъемность у них была тонн за пятьдесят, то есть один-то «КВ» на такую лоханку точно должен был поместиться без каких-либо неприятных последствий.

Ну я и выложил все это Никитину. Мол, вот же оно – готовое, хоть и не нами построенное. Капитан уже успел понемногу привыкнуть к моей странной осведомленности в самых различных областях и на сей раз не стал спрашивать, откуда именно я знаю о том, что это такое и тем более как оно называется. Если бы спросил – было бы хреново. Потому что пришлось бы врать чего-нибудь про импортные публикации по этой теме. Которых в те времена, скорее всего, не было, поскольку немцы эти самые «Зибели» начали строить в массовом порядке только в начале 1941 года. Да и потом они их на нашем Восточном фронте засветили далеко не сразу. В общем, был лишний шикарный шанс спалиться, но мое начальство им, слава богу, не воспользовалось.