Я чувствую, как горячая пугающая жидкость снова накатывает на меня, но на этот раз я знал, что так будет. Я закрываю перед ней дверь еще даже до того, как она успевает добраться до пальцев моих ног, до того, пока она не успела затопить меня.

Три слепые мышки. Три слепые мышки. Три слепые мышки.

Три слепые мышки. Три слепые мышки. Три слепые мышки.

Три слепые мышки. Три слепые мышки. Три слепые мышки.

Глава 23

Дописав очередную главу, Бет раньше обычного уехала из библиотеки и теперь сидит на диване в кабинете доктора Кэмпбелла, по совместительству выполняющем роль гостиной в его доме, жалея, что не осталась ждать в машине. Она приехала вовремя, а вот Джимми опаздывает, и ей невыносимо неловко в одиночестве на диване у семейного психолога, которому ей нечего сказать.

Диван, по правде говоря, лишь добавляет ситуации неловкости. Усевшись, Бет немедленно провалилась в мягкие подушки так, что ее согнутые колени оказались приблизительно где-то в районе ушей, а ступни и вовсе оторвались от пола. Она пыталась усесться поудобнее, не привлекая к своему бедственному положению излишнего внимания, но чем больше она ерзала, тем глубже увязала. Диван доктора Кэмпбелла — это какой-то зыбучий песок.

Доктор Кэмпбелл сидит напротив в солидном кожаном кресле, мелкими глотками прихлебывая кофе, и молча изучает ее. Наверное, это какой-то психологический тест. Он пригласил ее располагаться и махнул рукой в сторону дивана. Наверное, он пытается определить, что она за человек, наблюдая за ее реакцией на то, как ее затягивает в недра дивана. Интересно, если она продолжит сидеть, будет ли это означать, что она уравновешенная женщина с легким характером или бесхребетная тряпка, которая безропотно позволяет делать с собой все, что угодно? Может, вежливо спросить его, нельзя ли ей куда-нибудь пересесть?

В конце концов Бет решает промолчать. Она болтает ногами в воздухе, словно под веселую музыку, и разглядывает комнату, пытаясь вести себя непринужденно.

У доктора Кэмпбелла длинные волнистые седые волосы, очки и борода. Он походил бы на Санта-Клауса, не будь он худым, как жердь. На пальце у него блестит золотое обручальное кольцо. Это хорошо. Семейный психолог должен иметь семью. Бет всегда казалось неправильным, что у педиатра, который лечит ее дочек, нет детей. Учебники и дипломы известных университетов — дело хорошее, но лучшей школы, чем реальная жизнь, не придумаешь.

Кофе доктор Кэмпбелл пьет из большой белой кружки с логотипом «Старбакса». Бет она заинтересовывает. Она никогда в жизни не видела ни одного «Старбакса». Она уехала из Нью-Йорка еще до того, как там открылся самый первый. Она знает о его существовании лишь потому, что за годы ее жизни на Нантакете к ней много раз обращались туристы с вопросом: «Вы не подскажете, где здесь „Старбакс“?» Она никогда не забудет, какое выражение лица было у мужчины, когда в самый первый раз она недоуменно переспросила: «А что это — „Старбакс“?» Как будто он решил, что разговаривает с женщиной, которую только что выпустили из сумасшедшего дома. Теперь на такие вопросы она просто отвечает: «У нас тут их нет» — и отправляет ошарашенных туристов в «Бин».

Интересно, где доктор Кэмпбелл взял эту кружку? Наверное, он часто путешествует. Интересно куда? Бостон, Нью-Йорк — экзотические края, где водится кофе из «Старбакса».

Несмотря на то что в комнате нет ни одного книжного шкафа, книги и журналы здесь повсюду — громоздятся кривобокими башнями высотой в рост Бет вдоль стен, с обеих сторон от кресла доктора Кэмпбелла, там и сям в случайных местах прямо посреди пола. Это библиотека, сконструированная доктором Сьюзом. Некоторые из башен выглядят так, как будто еще одна книга или журнал — и они рухнут; ни дать ни взять книжная версия игры в «Дженгу» за мгновение до того, как кто-то проиграет.

На белых стенах ничего не висит, за исключением одной картины, разветвленного генеалогического древа, каллиграфическим почерком изображенного на бумаге цвета разбавленного чая, который, очевидно, призван демонстрировать старину. Разглядывая ветви, Бет осознает, что это генеалогическое древо самого доктора Кэмпбелла и что, если древо не врет, он — прямой потомок Эдварда Старбака, одного из первых поселенцев, в 1659 году обосновавшихся на Нантакете. Этот факт производит на нее впечатление. Удивительно, что она про него этого не знала.

Островное происхождение тут дает в глазах окружающих определенный статус. Джимми прожил здесь двадцать один год, а она пятнадцать, но они оба все равно будут всегда считаться приезжими. Людьми второго сорта. Их дети здесь родились, так что Софи, Джессика и Грейси — местные, но лишь в первом поколении. Хотя и свои, но прямые потомки второсортных чужаков. Доктор Кэмпбелл — коренной островитянин, ведущий свое происхождение прямо от первых поселенцев. Здесь, на Нантакете, доктор Кэмпбелл — аристократ. Пусть местного разлива, без папарацци, родового замка, роскоши, антуража и даже без подлинного состояния, но его принадлежность к аристократии неоспорима. Это нечто незыблемое.

Интересно, «Старбакс» имеет какое-нибудь отношение к потомкам Эдварда Старбака с Нантакета? Наверное, нет, в противном случае у них на острове наверняка была бы хоть одна их кофейня. Спрашивать ей неловко.

Но самый интересный объект в этой комнате — это сокол в огромной клетке рядом с камином за спиной у доктора Кэмпбелла. Размером он с небольшого ястреба, с темно-серыми крыльями, белым в серую крапинку брюшком и серыми перьями, которые образуют вокруг его недобрых черных глаз некое подобие маски злодея. Одно крыло у него, похоже, когда-то было повреждено, сломано. Сокол сидит на куске топляка, почти не двигаясь, и не сводит немигающего взгляда с Бет. Выглядит это угрожающе, как будто он хочет выклевать ей глаза.

— Это Оскар. Не волнуйтесь, он ручной. Он нам не помешает, — заверяет ее доктор Кэмпбелл.

Бет кивает. Ей лично Оскар уже мешает.

Раздается звонок в дверь. Слава богу. Доктор Кэмпбелл поднимается и впускает Джимми.

— Это для вашей птички, — говорит Джимми, протягивая доктору Кэмпбеллу черный мусорный пакет.

Доктор Кэмпбелл заглядывает внутрь и улыбается.

— Прекрасно. Располагайтесь. Я на минуточку.

Нантакетцы обожают бартер. Бет с Джимми раньше расплачивались за ремонт машины гребешками. Муж Джилл, Микки, производит ремонтные работы в обмен на зубоврачебные. Доктор Кэмпбелл принимает в счет оплаты за свои услуги сбитых на дороге животных.

Джимми устраивается на противоположном конце дивана, оставив между собой и Бет пустую подушку. Он тоже немедленно проваливается, в точности