полностью затянуто облаками, и солнце уже готово садиться. Воздух стал заметно более прохладным, чем был еще пять минут назад. Бет вытаскивает из сумки толстовку. Пока она через голову натягивает ее, Оливия замечает в раскрытой сумке Бет книгу «Как реанимировать ваш брак».

— Ой, это же моя книга, — сама того не замечая, произносит она вслух.

— Что?

— Ну, в смысле, я помогала ее редактировать. Я раньше работала в издательстве.

— А-а. Я ее еще не читала. Это книга моей подруги.

Женщины стоят в неловком молчании. Бет оборачивается и окидывает взглядом пляж. Ее дочери — три точки где-то вдалеке. Она поворачивается обратно и принимается пальцами босой ноги чертить линии на песке.

— Значит, вы раньше занимались издательским делом?

— Пять лет назад. А кажется, что целую вечность.

— Я понимаю, что слегка забегаю вперед, но я пишу книгу. Это серия связанных друг с другом рассказов или даже роман, я пока точно не знаю, но мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь взглянул на нее профессиональным взглядом.

— О, я занималась популярной психологией, а не художественной литературой…

— Ничего страшного. Я была бы вам очень признательна за ваше мнение, если у вас найдется время.

За пределами работы Оливия никогда никому не предлагала почитать никакие пробы пера. Она никогда не хотела быть тем человеком, который говорит другим, чтобы не вздумали бросать свою стабильную работу, который способен разбить чужую мечту. Она смотрит на босые ноги Бет, на ее накрашенные перламутрово-голубым лаком ногти, на «Как реанимировать ваш брак», на обручальное кольцо, которое она все еще носит на пальце, на ее полное надежды лицо и вздыхает. У нее найдется время.

— Конечно. Я с радостью взгляну на вашу книгу, когда вы закончите. Напишите мне.

— Спасибо вам большое! — говорит Бет, просияв.

Оливия улыбается и поудобнее пристраивает под мышкой шезлонг, который по-прежнему держит на весу. Поначалу он казался легким, но теперь мешает и оттягивает руку. А ремешок камеры больно врезается в голое плечо. Она не захватила с собой ни свитера, ни толстовки и теперь мерзнет в своем сарафане без рукавов. Она бросает взгляд поверх плеча Бет.

— А вот и ваши девочки.

Бет оборачивается и видит идущих к ней дочерей и собаку.

— Ну ладно. Спасибо вам еще раз. Я так и знала, что не случайно выбрала вас делать нам фотосессию.

Оливия неловко протягивает ей для рукопожатия относительно свободную руку, но Бет, умудрившись каким-то образом обойти этот формальный жест, сумку с камерой и шезлонг, горячо обнимает Оливию. По коже у нее пробегают мурашки, но это не потому, что она замерзла. Просто ее уже очень давно никто не обнимал.

— Приятно было с вами поработать.

Девочки гуськом выстраиваются рядом с Бет. Софи держит в одной руке большущее перо чайки, а в другой руке поводок, а Джессика несет мешочек с собачьими какашками.

— Мама! Смотри, что я для тебя нашла! — возбужденно кричит Грейси, улыбаясь во весь рот.

Она протягивает матери на ладони маленький янтарный панцирь мечехвоста.

— Спасибо, милая, — благодарит ее Бет.

— А это вам! — говорит девочка, протягивая Оливии другую ладонь.

Оливия подставляет Грейси свободную руку, и та кладет ей на ладонь белый, почти прозрачный, влажный овальный камешек. По коже у Оливии снова пробегают мурашки.

— Это жемчужина, — сообщает Грейси.

— Спасибо, — произносит Оливия срывающимся голосом. — Она очень красивая.

— Ладно, мы поехали. Спасибо вам огромное еще раз, — говорит Бет, и они вместе идут на парковку.

— Значит, через шесть недель? — уточняет Бет, когда они останавливаются у машины.

— Через шесть недель, — подтверждает Оливия, хотя они вполне могут растянуться на восемь.

Бет машет ей рукой, садится в машину и уезжает.

Оливия закидывает сумку с камерой и шезлонг на заднее сиденье своего джипа и садится за руль. Нагретый воздух внутри теплым одеялом окутывает ее голую кожу. Она сдает задом, и тут наконец начинается дождь. Оливия включает фары и дворники, радуясь тому, что непогода не помешала их фотосессии. Она выезжает с парковки, не выпуская из руки подарка Грейси и улыбаясь непонятно чему, и, все так же улыбаясь, под проливным дождем едет по Хаммок-Понд-роуд.

Добравшись до дома, она первым делом отправляет камешек Грейси к своей изрядно разросшейся коллекции в стеклянной миске на кофейном столике. Потом подсоединяет камеру к компьютеру и приносит из кухни свой дневник. Пока фотографии с сегодняшних съемок скачиваются на компьютер, она сидит в кресле в гостиной и думает о Бет и ее трех дочерях, о ее одиночестве и ее книге. Интересно, о чем она?

Потом она открывает дневник и начинает читать.

Глава 21

12 апреля 2005 года

Сегодня я словно снова очутилась в восьмом классе. Все началось на детской площадке. Мы приехали туда уже ближе к полудню, и Энтони, как обычно, сразу побежал на качели. Он уже слишком большой для малышовых качелей, но упорно даже не желает попробовать качели для больших мальчиков, поэтому я с грехом пополам впихнула его в сиденье и стала качать моего пятилетку рядом с другой матерью, качавшей своего двухлетку. Она нервозно мне улыбнулась и ничего не сказала.

Сегодня наконец потеплело, и на площадке яблоку было негде упасть. Там было множество ребятишек возраста Энтони, которые играли вместе. Два мальчика и девочка носились друг за другом по горкам. Они громко смеялись, и им явно было очень весело. Еще четверо играли в «Повтори движение» на лужайке рядом с площадкой: то поднимали руки, то опускали их, потом ползали, потом хлопали в ладоши. Еще одна компания играла под лазалками.

Две девочки продавали мороженое, роль которого исполняли щепки. «Покупатели» выстроились в очередь к «прилавку», делали заказы, расплачивались деньгами-щепками и делали вид, что с аппетитом поедают лакомство, после чего подходили за добавкой. Наблюдать за этим было бы умилительно, если бы мне так сильно не хотелось разрыдаться.

Энтони до всего этого как до луны пешком. Интерактивные игры. Воображаемые игры.

Друзья.

Все эти вещи, которые другие дети делают спонтанно и естественно, для Энтони приходится разбивать на отдельные кусочки, над каждым из которых Карлин работает с Энтони часами, неделями и месяцами, прежде чем Энтони, возможно, научится делать вид, что деревянная щепка — это ванильное мороженое. Но все это будет отнюдь не ради невинного чистого удовольствия. Он будет делать это ради того, чтобы в награду получить вожделенные «Принглз» или чтобы Карлин наконец перестала донимать его и оставила уже в покое. Ведь это именно то, чего он хочет. Чтобы все оставили его в покое.