Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После того, как я выключаю воду и заворачиваюсь в полотенце, кто-то осторожно стучит ко мне в дверь:
– Марта, я принесла тебе одежду. Можно я войду?
Блин, и как я сама не догадалась.
Я открываю дверь, и в комнату прошмыгивает Амина. Я с благодарностью принимаю у нее свое нижнее белье, джинсы и какую-то незнакомую мне кофту.
– Она с высоким горлом, – немного смущенно объясняет мне девушка.
– Спасибо, – приложив усилия, сиплю я.
Нижняя губа Амины дрожит, а затем внезапно я оказываюсь стиснутой в ее крепких объятиях. Я настолько сильно теряюсь, что не успеваю никак отреагировать на это.
– Мне так жаль, – сдавлено шепчет она, а в следующее мгновение уже выбегает из ванной.
Когда я выхожу в гостиную, то там помимо ребят меня дожидаются директор, вчерашняя медсестра, которая вроде как врач, а не медсестра, моя воспитательница. Они пытаются заговорить со мной о случившемся, но врач их быстро пресекает, уводя меня в спальню, чтобы осмотреть.
Когда я оказываюсь с ней наедине, я стараюсь убедить ее, что моя девичья честь не пострадала и в этом плане можно меня не осматривать. Она мне верит. Или делает вид, что верит.
Осмотрев мое лицо и шею, врач удовлетворенно что-то записывает в свою стекляшку, и мы вновь выходим в гостиную.
Директор с женщиной-врачом обмениваются взглядами, после чего он заговаривает:
– Марта, как ты?
Я показываю большим пальцем вверх, так как не хочется, чтобы он слышал мой пропавший голос.
Внезапно вмешивается Сухостой:
– Как она? Вы еще спрашиваете? – возмущенно начинает выговаривать она Нарышкину. – На нее вчера напали, избили, пытались задушить и изнасиловать. Да она так кричала, что у нее голос пропал! После этого вы еще спрашиваете, как она?
Ух, ты. Я, конечно, хотела, чтобы кто-нибудь озвучил мои мысли вместо меня вслух, но не думала, что этим кем-то может стать Аннушка.
– Анна, успокойтесь, пожалуйста, – весьма сдержанно реагирует Нарышкина на взрыв девушки. – Марте сейчас не нужны лишние истерики.
– Марте нужно, чтобы этого преступника изолировали от нее и всего общества, – это теперь вмешивается Амина, которая стоит у окна со скрещенными руками на груди и выглядит при этом сердитой.
– Конечно, – тут же начинает кивать Алина Анатольевна. – Он уже сидит под домашним арестом в своей комнате.
Вот тут уже не одна я не была в состоянии произнести хоть слова.
Под домашним арестом? В комнате?
– Вы издеваетесь, да? – рычит Алекс, вскакивая со стула, который, по всей видимости, был притащен из моей комнаты. – Да его нужно было уже вчера вышвырнуть из пансиона! Я молчу про полицию – это уже Марте решать, хочет ли она с этим связываться. Но оставить этого засранца здесь?
– Не выражайся, Алекс, – замечает директор, и тут же начинает оправдываться: – Его родители до сих пор в Европе. Нам пока не удалось с ними связаться. Нам просто некуда его отправить. И некому за ним приехать.
Ребята еще какое-то время препираются с Нарышкиным, но ничего в итоге не добиваются. Я отказываюсь заявлять в полицию, но прошу оградить меня от Урода. Нам всем четверым разрешают не ходить на занятия сегодня, и ребята вызываются дежурить около меня по очереди. Не то чтобы я боялась оставаться одна, но все же мне было спокойнее от того, что кто-то постоянно будет рядом.
Ладно, ладно, признаю – я боялась, что Урод может вернуться.
Оставшуюся часть дня я валяюсь в кровати. Ко мне заходит Мальвинка из столовой, где обо всем узнают раньше, чем где-либо. Она рассказывает, что вся школа уже гудит, но точных подробностей не знает никто. Она принесла мне еды от шефа, и я даже попыталась что-то съесть. Девушка до сих пор чувствует свою вину от того, что заставила работать в тот день и одеть свою блузку, которая привлекла внимание Урода. Так что, напрягая горло, мне приходится ее полчаса убеждать, что это вовсе не так. Что уроды могут встретиться всегда и в любом месте.
Ближе к вечеру я незаметно засыпаю, а просыпаюсь от того, что кто-то ругается в комнате шепотом:
– Она только уснула. Ты ее разбудишь.
– Я просто посижу рядом. Дождусь, когда она проснется. Я, правда, не буду мешать. Я тихонько.
– Ты начнешь трещать, и ей придется с тобой разговаривать, а ей нельзя сейчас много говорить.
– Я не буду говорить, обещаю. И вообще, с каких это пор, ты заделалась охранником Марты?
Мне интересно, кто это, и я приоткрываю один глаз. В дверях спальни стоят Амина и Алиска. Амина преграждает ей путь в комнату, но девчонка упорно пытается протиснуться.
Она замечает, что я на нее смотрю, и уже во весь голос говорит:
– Марта, скажи этой драконихе, чтобы впустила меня.
Амина тоже замечает, что я проснулась, и, полыхнув злым взглядом на рыжую, отходит в сторону.
– Если что, зови, – говорит она, кажется, мне и уходит.
– Вот же коза, – возмущается Алиска и плюхается на кровать. – Ну, и ларингит у тебя, ну и чего из этого трагедию такую ломать? Как будто если я рядом посижу, то тут же тоже смертельно заражусь.
Она включает прикроватную лампу, потому что на улице уже стемнело и в комнате стоит полумрак. Я жмурюсь от яркого света, но тут же распахиваю глаза, потому что Алиска громко ахает.
Она рассматривает меня расширившими от ужаса глазами. Ее взгляд перемещается к моей шее, которая видна, потому что в кофте Амине мне было жарко и я нашла в шкафу у Красавчика его майку.
– Так это… ты… Ты была той…, – заикаясь, и борясь со слезами, бормочет Алиска. – Говорили все, что кого-то изнасиловали.… Это на тебя напали…
Я лишь пожимаю плечами, потому что отвечать не хочется.
Радует лишь то, что до сих пор, по всей видимости, никто не знает, что точно произошло.
Следующие пятнадцать минут Алиска просто молча рыдает. Она заграбастывает меня в свои объятия и прижимает так, что мне становится тяжело дышать. Мне приходится вновь напрячь горло, чтобы объяснить, что до дела дело не дошло.
Кажется, ее это немного успокаивает.
– А мой брат? – спрашивает она меня, смачно высморкнувшись в найденный в комоде Красавчика платок. – Где он?
Я пожимаю плечами.
– То есть он не здесь? – округлив глаза, удивляется она.
Я отрицательно мотаю головой.
Алиска начинает звонить на номера брата и матери, но ей никто не отвечает. Она отправляет сообщения им, а после набирает Марту. Я знаками показываю ей,
