Отвлекаясь от тяжелых мыслей, я посмотрел на леди Марину: она явно не понимала, что происходит, и продолжала укладывать в платки какие-то вещи; Илана, лучше разбирающаяся в сплетнях и интригах, торопливо дописывала карточки:

– Еще одну и идем обедать!

Я прищурился: аура кузины Жана мерцала тревожно-голубым цветом, а вот вокруг Марины колыхалось желто-оранжевое облачко: тревога, переживание – так нельзя! Скоро это облачко доберется до теплой золотистой точки, спрятанной в глубине ее тела; подойдя ближе, я осторожно взял ее за руку и подул на ладонь, разгоняя кровь драконьим теплом. Смущение усилилось, краска бросилась ей в лицо, и переживание сошло на нет.

– Леди, – коварно улыбнулся я, – я голоден, как настоящий дракон! Идемте обедать?

Марина

До праздника оставались считанные дни; узнав о приглашении на королевский бал, кузина Илана схватилась за голову: оказывается, у меня нет достойного виконтессы бального платья, а убедить портниху сшить что-либо за три дня нет никакой возможности!

Помощь пришла неожиданно: та самая мастерица с рынка, переехавшая в дом графа вместе с детьми и скудным скарбом, умела еще и кроить! Собрав всех горничных, камеристок и всевозможных помощниц, мы заперлись на чердаке, чтобы успеть сшить мне платье к балу.

Меня водрузили на низкий табурет в одной нижней сорочке и принялись вертеть, как колесо, пока я не взмолилась:

– Отпустите меня, пожалуйста! Я очень замерзла! Или буду на балу шмыгать носом и громко кашлять!

Кажется, аргумент подействовал – хотя на чердаке и проходили горячие трубы дымоходов, но пространство было таким огромным, что тепло тут не задерживалось. Меня сняли с табурета, закутали в теплый стеганый халат и разложили на столе запасы тканей, тесьмы, ниток и булавок.

Мастерица взяла гладкую деревянную дощечку и нарисовала нечто громоздкое с длиннейшими рукавами и шлейфом. Илана в ответ начертила что-то еще более громоздкое: рукава стали короче, но гораздо шире, юбку изображали три слоя ткани, а уж лиф вполне мог служить бронежилетом!

На мои вялые возражения дамы уставились на меня с негодованием и объявили, что даже виконтесса Диол не может появиться на королевском балу в чем попало, а уж принцессе сильфов, посетившей бал сопредельного королевства инкогнито, вообще полагается выглядеть чуть скромнее королевы!

В итоге я призвала на помощь дипломатию и объяснила, что моя задача выглядеть необычно, раз уж я сама настолько редкая птичка и удостоилась приглашения на королевский бал.

Дамы, подумав, согласились, и теперь уже я скоблила угольком древесину, пытаясь изобразить нечто более легкое и удобное.

Мастерица оказалась и впрямь волшебницей: она уловила мою идею и, подбежав к столу, начала ворочать тяжелые куски ткани. В итоге от парчи и бархата отвертеться мне не удалось: все же зима, но их было совсем немного; утыкав куски ткани булавками, дамы отпустили меня с миром, пообещав пригласить на примерку.

Удрав с чердака, я отправилась в бальный зал: купленные мной подарки тоже требовали упаковки. Тут и нашел меня Ролен – помог подвесить свертки к потолку, а потом усадил в кресло и, взяв в свои ладони мои пальцы, настойчиво потребовал на балу не отходить от Жана, непременно слушаться супруга и ничего не есть и не пить!

– Королевский бал, Марина, это хороший повод и возможность устроить покушение либо разрушить отношения. На таких больших праздниках в толпе придворных и гостей дворянам случалось получать удары кинжалом и яд в бокалах, но гораздо хуже навсегда испорченная репутация или семейные отношения.

Кажется, я всерьез испугалась, потому что вскоре в зал вбежал Жан, а услышав лекцию дракона, охотно присоединился:

– Да, моя хорошая, дворец – это очень опасное место!

– Но зачем тогда нам туда ехать? Можем сказать, что мы больны, заодно и к нам никто не приедет!

Мужчины переглянулись и синхронно покачали головами:

– Увы, любимая, – сказал Жан, – его величество обязательно проверит наше самочувствие и пренебрежения своим приглашением не простит.

Я расстроилась и почему-то очень сильно, даже носом захлюпала, Жан тут же взял меня на руки и, сев в кресло, начал утешать ласковыми поцелуями, собирая слезинки, а Ролен отыскал графин с водой и, накапав что-то в воду, убедил меня выпить.

Слезы прекратились так же внезапно, как и начались, что-то я нервничаю сильно в последнее время. Хотя покушения точно спокойствия не добавляют.

Отправив меня умываться, мужчины прошли в столовую: приближалось время ужина. Илана к столу не вышла, занимаясь пошивом моего платья; граф все еще был во дворце, а лорд Сиан явился к сладкому, недовольно бурча под нос, что кузнецы-драконы ему почему-то сегодня не встретились.

Утешив сильфа его любимым пирогом с капустой и яйцами, мы выслушали подробный отчет о происшествии на рынке:

– Маги объявили, что это был взрыв праздничного фейерверка, но слухи ходят, что в столицу прибыла делегация облачных лордов. Я полагаю, ваше высочество, что вам не стоит задерживаться на балу.

Я похолодела: в голосе сильфа отчетливо слышалось беспокойство.

Жан покрутил в длинных изящных пальцах вилку:

– Спасибо, лорд Сиан, вам удалось узнать что-то еще?

Светловолосый лорд бросил на меня короткий взгляд и кивнул:

– По городу ходят слухи об облачной принцессе, которая приехала в гости к ее величеству на тройке крылатых коней – судя по описанию, это действительно сильфида; возможно, родственница одного из облачных лордов.

Жан и Ролен одновременно нахмурились и потянулись к бокалам; кажется, единственной даме пора удирать: мужчинам нужно выпить!

Дракон

Я все больше привязывался к леди Марине и ничего не мог с этим поделать. Хмурый граф спросил поутру, как мне понравилось купание, и я поблагодарил его за служанку:

– Спасибо за заботу, граф, я действительно очень устал, и помощь была не лишней.

Отец Жана приподнял выразительно бровь и промолчал. Похоже, он, как и все вокруг, был уверен, что мы с Мариной в шаге от адюльтера, а Жан смиренно изображает рогатого мужа ради своей любви к юной супруге. Начни я разубеждать графа, он еще больше бы уверился в своих подозрениях, поэтому я предпочел поговорить на эту тему с Жаном, но друг удивил меня еще больше:

– Ролен, – Жан тряхнул головой, как норовистый жеребец, останавливая мои невразумительные объяснения, – помимо того, что я верю и тебе, и своей супруге, я знаю, что для спасения ее жизни пойду на многое. И мне все равно, что болтают окружающие, даже если это мой отец, – Жан подошел ближе и взглянул мне в глаза.

Его зрачок расширился, явно пульсируя и вытесняя голубую радужку разливом бездонно-черного цвета, я невольно содрогнулся и подумал, что инициация трона – дело не такое простое, как нам казалось, и возможно, его разум заблудился в чужих сознаниях, которые хранит трон?