В продолжение рассказа Марик кивал, выражая свое полное одобрение.

Ну, вы-то точно успели сообразить, мрачно подумал Мотя, но вслух спросил:

– И вы забеспокоились, позвонили заказчику, узнали, что произошло?

– Конечно! – подтвердил один из братьев. – Мы забеспокоились и позвонили Марку Семеновичу, потому что никому не понравится, когда клиента уводят прямо из-под носа.

– Так все и было, – с гордостью подтвердил Марик, когда парни умолкли.

– А номер машины, случайно, не запомнили? – без всякой надежды поинтересовался Мотя.

– Случайно запомнили, – улыбнулись одинаковой улыбкой братья, оказавшиеся не такими уж безнадежными.

Разжившись подробностями исчезновения Августы и номером «девятки», Шутихин и Матвей вернулись в «шевроле» и некоторое время удрученно молчали.

– У тебя есть кто-нибудь в ГИБДД? – нарушил молчание Матвей.

– У каждого уважающего себя журналиста… – вдохновенно начал Витася, но Мотя его перебил:

– Звони.

Окруженная зарослями одичавшей малины уборная, в которую проводил Августу Прыщ, дышала на ладан. Ава о таком подарке судьбы даже мечтать не смела. Шляпки ржавых гвоздей торчали из досок, будто предлагали себя выдернуть. Эх, сюда бы плоскогубцы…

– Не торчи так близко! – крикнула Ава в окошко, вырезанное в двери. – Отойди подальше.

Из окошка туалета, как из окна домика, тоже видны были только деревья и кусты. Верзила нехотя попятился и оказался за веткой груши.

Это было не совсем то, чего добивалась Ава: если она попытается выдернуть гвозди, шум выдаст ее.

Двадцать один день – у нее есть время.

Через двадцать один день Данька вернется, и она должна быть дома, хоть тушкой, хоть чучелком.

Сколько времени уйдет на то, чтобы вытащить несколько гвоздей из задней стенки уборной? И как сделать, чтобы это не бросилось в глаза?

– Эй! – донесся до Августы голос верзилы. – Ты чё, веревку проглотила?

Ава застегнула молнию на джинсах и откинула крючок на двери:

– Я не могу, когда у меня над душой стоят.

Дебильная рожа расплылась в улыбке.

– Привыкай.

– Ты можешь отойти еще на три шага? Куда я отсюда денусь?

– Кто тебя знает, – окинул ее сальным взглядом Прыщ.

– Ты голову включи, – дружески попросила Ава, – не в яму же мне прыгать.

Низкий лоб Прыща собрался складками, он помолчал, что-то соображая, наконец изрек:

– А чё, некоторые так делают. Только трубочка нужна, чтобы дышать.

– У меня нет трубочки, – с показным смирением произнесла Августа, – можешь обыскать, если не веришь. – О сделанном предложении пришлось пожалеть, потому что во взгляде Прыща появилась мысль, и мысль эта не предвещала ничего хорошего. – В следующий раз встань, пожалуйста, вот здесь. – Августа обошла своего конвоира и прочертила каблуком линию поперек тропинки.

– Где вы там? Прыщ? – раздался недовольный голос дяди Пети.

Из-за куста малины появилась щуплая фигура, острые глазки вобрали Августу всю без остатка.

– Чё ты тут ему впариваешь? Смотри, прикую цепью к нему, будешь его везде за тобой таскать, как талисман.

Августа прикрыла веки, чтобы не выдать ярость, клокотавшую в груди:

– Я только попросила не стоять близко к туалету – мне неловко, что тут непонятного?

– Вали в дом. – Дядя Петя был не склонен к дебатам.

Подчиняясь руководящему указанию, Августа бросилась на веранду, прикрылась марлевой повязкой.

– Господа, теряем время, – упрекнула она своих похитителей, – болезнь прогрессирует, пока вы тут прохлаждаетесь. Уже могли бы съездить и привезти все необходимое.

– Успеется.

– Тогда зачем я нужна?

– Для красоты, – влез Прыщ.

– Я оставлю тебе свое фото на прощание.

– Твое фото сделают криминалисты.

– Еще неизвестно, чье скорее.

– Будешь вякать, это случится быстрее, чем хотелось бы! – прикрикнул «дядя».

– Мне нужен душ. – Интуиция подсказывала Аве, что бытовыми разговорами она усыпит бдительность похитителей, убедив их в своей полной и окончательной капитуляции.

– А ванну и чашечку кофе не желаете? – прогнусавил Прыщ, и Августа поймала себя на желании запустить в остряка-самоучку чем-нибудь тяжелым.

– Кстати, о кофе. Мой завтрак состоит из чашки черного кофе и сыра.

– Губозавертин прими, – буркнул Прыщ под злобным взглядом «дядюшки».

– Еще один вопрос: где я буду спать? – не унималась Августа.

– Со мной, – заржал Прыщ.

– На веранде, – переждав веселье, лениво бросил Петр.

– А вы где?

– Я – на сеновале, а Прыщ с тобой. И ты уж не обессудь, придется тебе переодеться.

Августа одарила дядю Петю убийственным взглядом…

– Ты зенками не зыркай, у меня шкура дубленая, – невозмутимо предупредил тот, – и вещички сдай на хранение Прыщу. Целее будут.

– Какие?

– Ридикюль. И джинсы. Майку, так и быть, оставь.

– А в чем я ходить должна? – опешила Ава.

– В костюме Евы, – сунулся Прыщ, получил подзатыльник и, на радость Августы, наконец-то заткнулся.

– Соорудишь что-нибудь из простыни.

Августа в сотый раз за день мысленно придушила соседа Степуру. Скотина. Чтоб ему пусто было.

Уважающий себя журналист Шутихин не соврал.

Явно рисуясь, он позвонил, перекинулся парой фраз с абонентом и назвал Матвею адрес.

Через несколько минут «шевроле» оказался в центре города, перед зданием управления ГИБДД.

Приткнув машину на стоянке, Матвей покосился на Витасика:

– Тебя точно не выставят? – Сомнения Матвея были обоснованны: от дыхания журналиста окна в машине заволокло винными парами.

Шутихин скорчил обиженную мину:

– Не выставят, но отстегнуть придется.

– Хорошо. Сколько?

– Там видно будет, – напустил тумана Витасик и расслабленной походкой направился к шлагбауму.

Бросив небрежное:

– Мы к полковнику Мухину, – Шутихин махнул перед носом дежурного корочкой корреспондента.

– Проходите, – разрешил дежурный, – второй этаж, 27-й кабинет.

Полковник оказался тощим язвенником, не выпускающим изо рта сигарету.

После приветствий и обмена воспоминаниями о какой-то попойке Шутихин скроил скорбную мину: