– Не умничай. Откуда ему знать, что Августу похитили? – окоротил друга Мотя.

Ночь превратилась в кошмар: тесное соседство Прыща, кашель Алексея и проносящиеся поезда исключали малейшую возможность сна.

«Ангел мой, хранитель мой…» – шептала Ава. Никогда еще она так не верила в своего небесного покровителя.

Главное, чтобы повезло с поездом: под стук колес она выдернет гвозди из задней стенки уборной, пролезет в образовавшуюся щель и дунет во все лопатки от этого чертового места.

К утру положение стало казаться безнадежным, решимость скукожилась, как шагреневая кожа.

Все было плохо.

Подсмотреть, кто навестил больного, не удалось – едва она подошла к углу домика, как черт из табакерки выскочил Прыщ и отконвоировал ее на чердак. Вспомнить, кому принадлежит голос, Августа так и не смогла – слишком короткую фразу слышала.

Даже поезда, как назло, стали реже проходить, или это только так казалось Августе с горя.

После завтрака, состоящего из каши быстрого приготовления и чая с бутербродами, Ава поставила укол Алексею, помогла ему сменить белье и вывесила на просушку выстиранное, а Петр с Жориком засобирались в город. С замиранием сердца Августа ожидала, что уголовник напомнит ей об одежде, и дождалась:

– Переодевайся. – Петр кинул пленнице голубого цвета простыню с геометрическим рисунком.

– А это обязательно?

– Мне повторить? – Суженные глаза прострелили Августу навылет.

Аве с трудом удалось разжать челюсти.

– Сейчас.

– Ну и умница.

«Дядя» исчез, оставив Августу одну на веранде.

Закрыв за «родственником» дверь на щеколду, Ава обмоталась простыней и почувствовала себя одновременно куколкой шелкопряда и японкой.

Просеменив к двери, она откинула щеколду, в ту же секунду дверь распахнулась и на веранду протиснулся Прыщ.

– Тебе идет, – оценил он наряд, – гейша ты наша.

Августа метнула косой взгляд на караульного – каких сюрпризов еще от него ждать?

Едва босс отбыл, караульный начал подтверждать худшие ожидания.

– Ножки у тебя, сестра милосердия, что надо. Так и хочется погладить, – следя за Августой поверх кружки с чаем, изрек он.

Августа кипятила посуду Алексея и постоянно страховала импровизированную юбку – не свалилась бы.

В целях собственной безопасности решила помалкивать. Чтобы такому ответить, нужно обладать черным поясом. Или пистолетом Стечкина.

Молчаливый отпор, похоже, заводил Прыща сильнее, чем изощренные ласки. Он с шумом высосал из кружки остатки чая и поднялся из-за стола, заняв почти все свободное пространство на веранде.

– Может, полюбовно сговоримся? – Он вплотную приблизился и тучей навис над Августой.

– Тсс! – Ава приложила палец к губам, прислушиваясь. Больной подозрительно затих.

«Господи, – взмолилась про себя она, – не дай ему умереть!».

Что с ней сделают, окажись она бесполезной в этом вертепе? Туберкулезный доходяга Алексей был ее гарантией, ее страховкой и индульгенцией – он был всем.

– Ну, так как? – прохрипел Прыщ. – Договоримся?

– Пусти-ка. – Августа оттеснила своего тюремщика, завязала на затылке концы повязки, болтавшейся на шее, и устремилась к Алексею.

Тот спал.

Дыхание со свистом вырывалось из горла, мелкий пот бисером блестел на лбу.

Сдерживаясь, чтобы поминутно не оглядываться на детину, изваянием застывшего в проеме, Августа растормошила больного, переодела в сухую тельняшку и поставила градусник.

От настойчивого взгляда Прыща все внутри вибрировало, пальцы не слушались.

Нужно рвать когти, пронеслось в сознании, более подходящего момента может не быть.

Терпение у Прыща лопнуло как раз, когда Ава вынимала градусник из-под мышки Алексея.

Тупое животное подкралось сзади, и Августа почувствовала на своих бедрах циклопические руки.

Сдерживая дрожь, она обернулась. Ноздри Прыща раздулись, глаза затянуло пеленой, рот подергивался, как у эпилептика.

Холодея, Августа приложила палец к губам, медленно перевела взгляд на ртутный столбик. Он остановился на отметке «37,6». Не выпуская из поля зрения бьющего копытом жеребца, Августа записала цифру в блокнот, лежащий здесь же, у постели.

– Пошли на сеновал, – почти не разжимая губ, прошептала она, отложив ручку.

Брови на вырожденческой физиономии подпрыгнули, губы изогнулись в победной, самодовольной улыбке. С изяществом слона Прыщ прогарцевал к выходу, распахнул перед Августой дверь и склонился в полупоклоне.

– Только после вас, сестричка, – пробасил он.

По чердачной лестнице Августа карабкалась, каждой клеткой ощущая приближение конца света.

Чердак был забит прошлогодним сухим сеном. От пыли и пряного аромата в носу защекотало, Ава чихнула и тут же оказалась в объятиях конвоира.

Обдав Августу удушающим запахом застарелого пота, Прыщ потянул ее на сено.

Августа была близка к истерике.

– Раздевайся, – велела она полузадушенным голосом и потянула ремень на джинсах верзилы.

Помогая Прыщу разоблачиться, Августа симулировала нахлынувшую страсть и разбрасывала его шмотки по всему чердаку. Сначала футболка чудесным образом повисла на поперечной балке, следом за футболкой последовали джинсы, куда-то полетели линялые плавки. Прыщ уже был полностью раздет, демонстрируя фигуру атлета, и Августе для убедительности пришлось стянуть с себя юбку-простыню.

Нисколько не стесняясь своей наготы, Прыщ упал на сено и раскинул руки:

– Иди сюда, сестричка.

– Подождешь минутку? Мне нужно в туалет, – с виноватым видом призналась Ава, отводя глаза от восставшего мужского достоинства.

– Фу-ты, – расстроился горе-кавалер, – давай быстро.

– Одна нога там, другая здесь, – клятвенно заверила его Августа.

Прихватив кроссовки сорок пятого размера, она с обезьяньим проворством спустилась вниз, забросила обувь в кусты и попробовала отвалить лестницу от стены. Идея была хороша, но от нее пришлось отказаться: лестница оказалась намертво прибитой к карнизу.

Ощутив на себе взгляд, Ава подняла глаза. Прыщ свесился с чердака и наблюдал за нею. Не так он прост, как кажется, этот бугай.

«Улыбаемся и машем», – посоветовала себе Ава.

– Я быстро. – Она заставила себя улыбнуться.

Отбежав на несколько метров, снова обернулась и снова обнаружила в чердачном проеме обнаженный торс. Еще шаг, и она окажется под прикрытием спасительной зелени.

Пулей пролетев в дом, Августа кинулась к дивану, на котором в полузабытьи пребывал Алексей: ее сумку и джинсы Прыщ сунул под сиденье – она сама видела.