– Чем тебе Петя плох? Трезвый, работящий,хозяйственный. Не мужик – золото.

– Ему бы тебя в жены, – вздыхалаНаташа. – Жили бы славно, капусту солили, дачу строили, на машину копили…Вы – два сапога пара, а я из другой стаи, не для мещанской жизни на светродилась, для сцены и славы, только вон как судьба повернулась, гнию с вами вКалуге. Ох, тоска беспросветная.

Свою дочку Анжелику Наташа не очень любила.

– И как Петька ее на ребенкауговорил? – недоумевала Зоя. – Той девчонка пофигу была. Бывало,младенец кричит, кричит на балконе. Я уж не выдержу и в дверь к Наташкетолкнусь. А та в ванне моется или спит. Вот Петя – тот дочку без памяти любил,везде с собой таскал. Потом Егорка появился…

– Как же Наташа согласилась второгородить? – удивляюсь.

– Случайно, – ухмыльнуласьЗоя. – Знаешь, иногда баба беременеет, а месячные не прекращаются. Вот сНаташкой так и получилось, только на пятом месяце сообразила, что к чему, дапоздно! И не представляешь, какой скандал она устроила, даже в Москву гоняла,чтобы от ребеночка избавиться, да никто не взялся на таком сроке.

Пришлось ей рожать. Егорушка оказалсяслабеньким, не спал целыми сутками, и Петр просто почернел, качая коляску.Наталья даже не подходила к мальчику. Сына она любила еще меньше, чем дочь.

Прошло несколько лет, и однажды Наташа, всегдапроводившая свой отпуск в одиночестве, не вернулась домой к началу занятий.Обеспокоенный Петр бросился искать жену, но та словно растворилась, не оставивни письма, ни даже коротенькой записочки, не позвонила она и по телефону.Маленький Егорка, обожавший неласковую мать, целыми днями изводил папу исестру:

– Где мамочка? Хочу к ней!

Старшая Анжелика тоже терзалась, но виду непоказывала.

Через неделю милиция приняла заявление опропаже.

Бедный бухгалтер ходил чернее тучи, соседки водворе жалели мужика и наперебой предлагали помощь. Но тот только качал головойи все делал сам. Так прошел год. Летом Петра вызвали в милицию. Когда он сполубезумным лицом вернулся назад, главная сплетница двора, Нина Михайловна,полюбопытствовала:

– Новости какие о Наташеньке сказали?

Но Кавалеров молча вошел в квартиру. Дверь онзабыл запереть, и эта оплошность в конце концов спасла жизнь Анжелике. Околотрех часов дня Зоя, похоронившая к тому времени спившегося супруга и имевшаяопределенные виды на Петра, постучалась в соседнюю квартиру, желая угоститьобъект внимания домашним холодцом.

На звонки никто не отвечал. Удивленная Зоя,твердо знавшая, что соседи дома, толкнула дверь. В гостиной ее поджидаластрашная картина: на диване – Егорушка с ножом в груди, рядом Анжелика, вся вкрови, а на полу, у окна, труп Петра. Нашлась и оставленная на столе записка:«Простите, люди, жить не хочу, а сироты никому не нужны».

Зоя чуть было не упала в обморок, но тутуслышала с дивана слабый стон и кинулась вызывать «Скорую помощь».

Анжелику удалось спасти, девочка долго болела,но выжила, Егорушку и Петра похоронили на местном кладбище. Двор гудел,обсуждая происшествие. Неведомо откуда разнесся слух, будто Кавалерову вмилиции сообщили, что его жена жива и проживает спокойненько в Москве с другиммужиком. Но так это или нет, точно не знал никто, участковый мрачно хранилмолчание, а вернувшуюся из больницы Анжелику люди побоялись расспрашивать.

– Небось эта дрянь удачно в столицепристроилась, так пусть про нее всю правду напишут! Пусть все знают, что онаубийца! – горячилась соседка.

– Егора убил Петр, – попробовала япоспорить.

– Нет, – отрезала Зоя, –Наташка! Не тот убийца, кто курок спустил, а тот, кто пистолет в руки вложил.

Я не нашлась, что ответить.

– Ты ведь знаешь, где эта гадинаживет? – вздохнула Зоя.

– Нет, – быстренько сказала я.

– Знаешь, – настаивалаженщина, – да не волнуйся, выпытывать не стану. Мне на эту стервятинусмотреть противно, а ты сделай доброе дело, передай Наталье Андреевне кой-чего.

Зоя встала и вытащила из ящика стола небольшойконверт.

– Вот, вручи госпоже Кавалеровой, или кактам ее теперь зовут, и скажи, что ни мужа, ни сына, ни дочери у нее теперь нет.

Сидя в электричке, я открыла пакетик ивздрогнула. На колени вывалились фото. Маленький гробик, заваленный цветами,внутри виднеется крохотное, кукольное личико. Рядом большая домовина, где спитвечным сном худой мужчина с длинным, каким-то неправдоподобным носом. Наследующих карточках – голая могила с простым, самым дешевым железным крестом ифотографиями хорошенького кудрявого мальчика и грустного мужика…

* * *

Домой я вернулась к восьми часам, расстроеннаяи злая. Ну и что я узнала? А ничего – брошенный Натальей Андреевной мальчик нетот Егор, он никакого отношения не имеет к Насте и никак не может быть еебратом.

Когда я вползла на кухню, домашние мирно пиличай. Увидав меня, они разом поставили чашки и повернули головы.

– Чего так глядите? – удивилась я.

– Ничего, – быстренько сказала Юля.

Кирюшка хихикнул, а Катя предложила:

– Чаю хочешь?

– Нет.

– Понятно, – бормотнулСережка, – сыта любовью.

– Что ты сказал? – удивилась я.

– Да так, – хмыкнул парень иподцепил еще один кусок торта.

Нет, с домашними определенно творилосьнеладное.

Даже Муля и Ада, затаив дыхание, следили за мнойкарими глазами, даже Рейчел, казалось, хочет что-то узнать. А кошки простонагло заорали, завидев мою физиономию.

Недоумевая, что же у нас происходит, я снаслаждением приняла душ и растянулась на диване. Итак, завтра…

В эту секунду вошла Катя.

– Слышь, Лампа, – строго заявилаона, – конечно, это твое личное дело, но я считаю, что личных дел в нашейсемье нет.

– Ты о чем? – не поняла я не слишкомсвязную фразу.

– Ладно, – ответила Катя, –скажу просто, быстро колись, что за мужик?

– Какой мужик?

– Да будет тебе, – отмахнуласьподруга, – к которому ты на уик-энд ездила!

Тут только я вспомнила про кавалера из банка,шикарного блондина с дачей, «Мерседесом», теннисным кортом, а в придачу еще исироту…