– Ну хорошо. – Ровнин повертелся на сиденье, устраиваясь поудобнее. – Ты желаешь знать мое мнение? Оно просто – ваши отношения небезопасны.

– Потому что она ведьма? – глухо спросил Коля.

– Потому что ты работаешь в отделе, – веско произнес Олег Георгиевич. – Так что в большей степени рискует именно она. Покон защищает детей и родителей, только совсем уж безмозглая и злобная тварь станет использовать их в своих целях. Но и вторых половин при вражде все же стараются не трогать. Эдакий дуэльный кодекс, если угодно. Но речь-то идет о людях, а Людмила твоя не человек. Она дитя Ночи, и потому первое, что сделает враг, случись тебе таковым обзавестись, – попробует достать тебя через нее. И что тогда ты станешь делать?

– Я…

– Это был риторический вопрос, Нифонтов. На него не надо отвечать, потому что все и так ясно. Ты станешь выполнять свои прямые обязанности, предусмотренные присягой, а также действующими положениями и инструкциями. Выбирая между ее жизнью и тем, что тебе велит долг, ты всегда выберешь последний. Или я ошибаюсь?

– Нет, все так, – совсем тихо ответил ему Коля.

– А если так – зачем ты собираешься принести жизнь славной, в общем-то, девушки в жертву своему… Даже не знаю чему? Неблагоразумию, скорее всего. Ну не вожделению ведь? Сойдись вы, закрепи свои отношения, – и она обречена. Это только вопрос времени, друг мой. Год, два, пять – не знаю, но раньше или позже за ней придут. И обязательно тогда, когда тебя не окажется рядом. Поверь, так все и произойдет Или ты думаешь, что стал первопроходцем в подобных вопросах? Такое и до тебя случалось. Знаешь, когда я только-только пришел в отдел, у одного сотрудника возник роман с ламией.

– С кем?

– Ламией. Это женщины, которые способны обращаться в змей. Нет-нет, не оборотни, там другая природа явления совершенно. В начале девяностых обитала в Москве небольшая диаспора, около полутора десятков особей, разумеется, только женского пола.

– А мужского? – опешил Коля. – Или они эти… Гермафродиты?

– По традиции, особи мужского пола поедаются подругами матери сразу после рождения. Этот обычай идет из далекого прошлого.

– А их отцы? – возмутился оперативник. – Они куда глядят?

– Кто куда. Отцы детей ламий, как правило, даже не знают, что таковыми стали. Классика жанра – красивая женщина знакомится с мужчиной, они проводят вместе ночь, и больше никогда не видятся. Проще говоря – используют они нашего брата для размножения, и не более того, – любезно пояснил ему Ровнин. – А вот новорожденные мальчики сразу же повинны смерти, как не имеющие права на существование. Полагаю, что именно оттуда феминизм свое начало взял, а амазонки и ламии несомненные его прародители. Ладно, не это главное. Лешка Первухин, с которым мы почти одновременно в отдел пришли, с одной ламией любовь закрутил. Причем обоюдную, та тоже к нему чувствами прониклась, что случается крайне редко. Но – случается. Поначалу все было красиво, романтично так, впору им было позавидовать. А что в результате? От Лешки остались только залитые кровью документы, объеденная левая нога и обглоданные ребра, причем не все, от его избранницы того меньше, а колонии ламий в Москве больше нет. И не будет никогда.

– Ого, – проникся Коля.

– Ого, – согласился с ним Ровнин. – Ну, ты услышал мое мнение? А дальше думай сам. Я тебе на службе начальник, вне ее пределов ты волен делать то, что захочешь, в том числе и ошибки совершать. Но знай – Людмила твоя жива до той поры, пока в своих лесах сидит. Уйди она из ковена – и все, защиты его она лишится. И тогда между ней и Смертью будешь стоять только ты. Надолго тебя хватит? Что ты глазами хлопаешь, вопрос тебе задан крайне простой. Нет ответа? Правильно, нет. И на этом – все, тема закрыта, чтобы ты про меня плохо думать не стал, и почетное звание «батя» обратно не забрал.

– И в мыслях не было, – даже обиделся Коля.

– Ну это сейчас. Ладно, лучше ты мне вот на какой вопрос ответь – не случалось ли тебе убивать крупный рогатый скот?

– Чего? – опешил Коля.

– Того, – передразнил его Ровнин. – Простой вопрос – ты скотобойством не занимался? Все-таки рос в небольшом городке, там, я знаю, многие из тех, кто на окраинах живет, до сих пор живность держат – козы, свиньи, коровы. Может, и твои родители этим занимались. А скотину время от времени режут, как правило – по осени. Ты таким промыслом занимался?

– Никогда, – заверил его Коля. – Видеть приходилось, но чтобы сам – нет.

– Вот и славно. – Олег Георгиевич явно был доволен его ответом. – Тогда все в порядке. О, подъезжаем как раз. Надо же, и в пробках толком не постояли. День задался! Гостевая стоянка вон там, поворачивай уже!

Здание, около которого остановилась отдельская машина, впечатляло. Большое, высокое, чем-то напоминавшее своей массивностью «сталинские» высотки.

– Храм науки, – хлопнул подчиненного по плечу Ровнин. – Ну как, в зобу дыханье сперло?

– Ну, так, – отозвался Коля. – Верхние этажи у него прикольные. Авангард!

И верно – венчала здание некая оригинальная конструкция золотистого цвета, более всего похожая то ли на переплетенные между собой трубы, то ли еще на что. Причем возникала иллюзия, что ее до сих пор монтируют. Некое ощущение недостроенности она вызывала.

– Про данную красоту много разных слухов ходит, – поведал коллеге Ровнин. – Чего только не рассказывают! Одни говорят, что это огромная антенна для ловли сигналов из космоса, другие, что это излучатель, который транслирует специальные импульсы, созданные спецслужбами, прямиком в мозги московского народонаселения, третьи вообще уверены в том, что это самый большой в мире преобразователь энергии. Мол, когда грянет атомная война, здание автоматически закроют специальные титановые щиты, и благодаря энергии, накопленной за десятилетия, внутри него безбедно будут существовать специально отобранные граждане, которые через сто лет возродят человеческую цивилизацию. Почему именно сто лет? Не знаю.

– А на деле что? – уточнил Коля, который за время работы в отделе усвоил, что слухи не всегда являются бредятиной. Чаще всего это немного трансформированная преувеличениями правда.

– Без понятия, – улыбнулся ему Ровнин. – Может – все истина, может – все чушь. Нет, серьезно не знаю. Данные вопросы не входят в компетенцию отдела, а потому мне безразличны.

Он достал из кармана смартфон, набрал чей-то номер, бросил в трубку короткое: «Приехал, встречай», прихватил из салона машины сумку, которую тут же вручил Коле, и направился к стеклянным дверям входа в здание.

Встречающим оказался ничем не примечательный мужчина лет сорока, с неуловимыми чертами лица и в типовом сером костюме. Все это, вместе взятое, позволило Коле сразу понять, кем именно работает знакомец его шефа.

– Спасибо, что приехал, – мужчина пожал руку Ровнину, а после протянул ее Нифонтову. – Сергей Иванович Муравьев, сотрудник охраны этого здания. Добрый день, юноша.