Вскоре после Юриного рождения плату за обучение в старших классах средних школ и вузах, введенную в 1940-м, отменили, а затем приняли постановление об учреждении при вузах подготовительных курсов, чтобы обеспечить равный доступ к высшему образованию представителям всех сословий, независимо от их материальных возможностей и даже от уровня обучения в школе. В сельских школах часто не хватало предметников, и учились сельские ребята порой, что называется, вопреки обстоятельствам. Теперь при поступлении в вуз предпочтение оказывалось абитуриентам, имевшим не менее двух лет трудового стажа либо отслужившим в армии.

Столица жила в те годы насыщенной культурной жизнью: в 1955-м в Музее изобразительных искусств прошла выставка картин из Дрезденской галереи, ввезенных в СССР в качестве военных трофеев и спасенных советскими реставраторами: картины были обнаружены в штольнях заброшенных каменоломен, где они находились в промозглой сырости и были серьезно повреждены. Бригада реставраторов под руководством Павла Корина десять лет возвращала картинам жизнь, и это была первая и последняя встреча с ними советской публики, которая с ночи занимала очередь за билетами: вскоре коллекцию возвратили в Дрезденскую галерею.

В те годы частично открыли для посещений Московский Кремль, появился новый московский театр «Современник», а несколько позднее — любимовский Театр на Таганке, впервые прошел московский Международный конкурс им. П. И. Чайковского, одним из победителей которого стал полюбившийся советским людям Ван Клиберн, а в журнале «Техника — молодежи» вышел роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды», которым позднее будет зачитываться Юра Поляков. В начале 1960-х в телеэфир вышли «Клуб кинопутешественников» и «Клуб веселых и находчивых», а по радио начали транслировать воскресную передачу «С добрым утром!», с которой начинался выходной во всех советских семьях.

В 1957-м шумно прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов с новой эмблемой — «Голубем мира» Пикассо. На московских улицах впервые появились венгерские «икарусы», «Волга ГАЗ-21» и латвийские «рафики», а потом и знаменитый «горбатый» «запорожец». Облик столицы стремительно менялся, словно она торопилась расти вместе со своим маленьким жителем.

* * *

В феврале 1956-го, на закрытом заседании XX съезда КПСС, Хрущев выступил с докладом «О культе личности и его последствиях». А после съезда началась так никогда и не кончавшаяся ревизия советского прошлого, на долгие десятилетия расколовшая общество и повлиявшая на отношения СССР со странами соцлагеря и компартиями многих стран. В 1961-м тело Сталина вынесли из мавзолея, где он упокоился рядом с Лениным, и захоронили у Кремлевской стены. А Сталинград переименовали в Волгоград, хотя прежнее название навсегда осталось в мировой истории в связи со Сталинградской битвой, и оно увековечено в названиях улиц многих городов Европы. Имя Сталина надолго стало запретным в СССР, а фильмы о войне, где солдаты поднимались в бой с криком: «За Родину! За Сталина!», — были пе-реозвучены, хотя все и читалось по губам. Только при Брежневе Сталина начали упоминать — в связи с событиями Великой Отечественной. Юный поэт Юрий Поляков сам оказался свидетелем того, как при появлении на киноэкране Сталина зрители стихийно поднялись и начали аплодировать:

Доклад Хрущева ознаменовал собой начало идеологических послаблений, вошедших в историю под названием хрущевской оттепели. Из Уголовного кодекса исчез термин «враг народа». Президиум Верховного Совета снял режим спецпоселения с депортированных финнов, шведов, норвежцев, поляков, немцев, курдов, армян, корейцев, китайцев, белорусов, литовцев, эстонцев, евреев и русских из Харбина, выселенных в 1930-е годы из приграничных районов; послабление получили и так называемые коллаборанты — греки, румыны, крымские татары, карачаевцы, калмыки, чеченцы, ингуши, балкары, кабардинцы и турки-месхетинцы. Общегражданские права им возвращали постепенно: вначале выдали паспорта, затем были амнистированы сотрудничавшие с оккупантами; калмыкам, карачаевцам, балкарам, чеченцам и ингушам была возвращена автономия.

Эти перемены заметно сказались на культурной жизни страны, на ее литературе и кино. Символом новой литературы стали произведения родившихся в один год писателей-фронтовиков: роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым» (1956) и повесть Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (написана в 1959-м; опубликована в 1962-м). Стоит упомянуть и имевший огромный резонанс рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека» (написан в 1956-м; опубликован в 1956—1957-м в газете «Правда»). В романе Дудинцева показано, как честного человека по навету посадили в тюрьму, у Солженицына — и это было неслыханно для прежней советской литературы — действие происходит непосредственно в лагере, где главный герой отбывает срок за дезертирство, а Шолохов с сочувствием говорит о судьбе пережившего немецкий плен и концлагерь простого солдата, геройского человека — вопреки тому, что в войну оказавшихся в плену солдат и офицеров считали предателями родины. Уже в 1959-м рассказ Шолохова был экранизирован, и фильм Сергея Бондарчука «Судьба человека» удостоился главного приза на Московском кинофестивале. Советская литература, прошедшая горнило войны и репрессий, вновь говорила с читателем о житейских трагедиях, о несправедливости, о воле к жизни и преодолении, которыми так силен русский человек.

Для Хрущева в те годы важнейшим был тоже вопрос преодоления — культа личности, а на самом деле — списания на Сталина преступлений, к которым был причастен он сам. О том, что в ГУЛАГ попало немало людей, действительно участвовавших в политической, а то и террористической борьбе с советской властью, почему-то перестали вспоминать. Обществу внушалось, что все поголовно репрессированные были ни в чем не виноваты. В этом смысле наиболее востребованным из писателей оказался тогда именно Солженицын, отсидевший в лагере по политической 58-й статье за нарушение правил и ограничений фронтовой переписки, что, кстати, каралось в любой действующей армии. Правда, очень скоро автор «Одного дня…» и его бескомпромиссная зацикленность на лагерной теме стали вызывать у власти опасения. Власть полагала, что, сосредоточившись на ошибках и трагедиях, сопровождавших строительство социализма, общество может лишиться энтузиастической веры в светлое будущее. Видимо, эти опасения были не напрасны: спустя 30 лет увлеченная разоблачительством страна пошла вразнос и в итоге распалась. «Целили в коммунизм, а попали в Россию», — констатировал философ А. А. Зиновьев. Именно о том, что недопустимо, борясь с политическим режимом, вставать на сторону геополитических недругов своей страны, писал Юрий Поляков, ведя жаркую полемику в 2014 году с «солженицынским пулом», воглавляемым вдовой нобелевского лауреата. Но подробнее об этом поговорим ниже.