– Ах вот ты где, Джамаль, – ласково произнесла Назира, употребив арабское имя, которое означало «Прекрасная».

– Назира, ты хорошо меня знаешь, – смущенно пролепетала Ребекка, увидев перед собой грузную фигуру служанки.

– Я очень хорошо тебя знаю и еще больше люблю, – ответила та, усаживаясь рядом на лафет пушки и обнимая девушку. – Твоя постель была пуста, и я догадалась, что найду тебя здесь.

Ребекка положила голову ей на плечо и грустно вздохнула. Назира была мягкой и теплой, как пуховая перина, и пахла розами. Она нежно покачала Ребекку из стороны в сторону и вдруг спросила:

– Ну что, ты все еще хочешь умереть?

– Ты подслушивала! – уличила Ребекка. – Нет, я не хочу умирать. Во всяком случае, сейчас. Но жизнь иногда кажется мне такой трудной, правда, Назира?

– Жизнь не трудная, она прекрасная, – возразила та. – Но мужчины часто делают ее невыносимой.

– Башит и Якуб? – подколола Ребекка, намекая, что весь двор давно знает о ее романтических поклонниках. – Назира, почему ты не можешь выбрать одного из них?

– А ты почему не можешь сделать то же самое, Джамаль?

– Не понимаю, о чем ты! – Ребекка сбросила с головы накидку и вопрошающе уставилась на служанку, сверкая в темноте огромными глазами.

– Нет, знаешь, – хитро улыбнулась Назира. – Почему ты спряталась у аль-Сахави в тот день, когда к нам неожиданно приехал этот красивый капитан? И почему вдруг решила умереть, когда выяснилось, что он уже не хочет оставаться просто твоим старым другом?

Ребекка снова опустила голову и закрыла лицо руками. Назира знала практически все и наверняка догадывалась об остальном. Несколькими словами она помогла Ребекке осознать все свои треволнения. Няня тихо покачивала ее и вдруг запела старую колыбельную песенку, но уже с другими словами:

– Который из них? Как ты будешь выбирать, и на кого упадет твой взгляд?

– Ты относишься к этому будто к детской игре, – строго заметила Ребекка.

– Так оно и есть. Жизнь вообще похожа на игру, но, к сожалению, детские игры, как и взрослые, часто заканчиваются горькими слезами.

– Как у бедняжки Саффи, – согласилась Ребекка. – Она сказала, что ненавидит меня и перестанет даже разговаривать.

– Ей кажется, что ты украла у нее любовь. Это самая обыкновенная ревность.

– Но она еще маленькая.

– Нет, она скоро станет женщиной и знает, чего хочет, – нежно улыбнулась Назира. – В отличие от некоторых других женщин, которых я хорошо знаю.

– Двенадцать шиллингов? – недоверчиво переспросил Райдер Кортни. – Здесь не должно быть никаких недоразумений.

– Двенадцать шиллингов, – повторил Пенрод. – Слово офицера и джентльмена.

– Ну, об этом понятии можно поспорить, – усмехнулся Райдер.

– Вы носите с собой оружие?

– Да! – Он похлопал рукой по тяжелой деревянной дубинке.

– Я имею в виду огнестрельное или холодное оружие, которое обычно носят на ремне. – Пенрод показал на свою саблю в ножнах.

– Знаете, в темноте порой невозможно отличить врага от друга, поэтому я предпочитаю защищаться с помощью кулаков или такой дубинки. По крайней мере это не приведет к необратимым последствиям.

Они вышли на улицу и плечом к плечу направились по темным дворам грязного квартала, где проживали местные жители. Оба были в черных одеждах и почти полностью сливались с темнотой, хотя солнце скрылось за горизонтом чуть больше часа назад. Однако оставшегося света вполне хватало, чтобы безошибочно продвигаться темными переулками. Башит уже ждал их около башни Слоновой Кости, которая пользовалась репутацией самого ужасного и опасного места в городе. Он негромко свистнул, привлекая их внимание, и помахал рукой, приглашая в старое здание, почти полностью разрушенное снарядами дервишей с противоположного берега реки. На фоне звездного неба четко выделялись контуры огромного кожевенного завода – пустого и полностью заброшенного трехэтажного здания, находившегося в самом конце узенькой улочки.

– Очень хорошо, капитан Баллантайн, – сказал он. – Думаю, вам пора повидаться с вашим другом Якубом.

Ожидая в разрушенном здании фабрики, они продолжали обсуждать детали этого дела, чтобы не осталось никаких недоразумений или даже малейших колебаний. И в конце концов пришли к единому мнению, что отдает приказы и принимает окончательные решения Райдер, поскольку это его предприятие и он больше других заинтересован в благополучном исходе дела. Однако Якуб был человеком Пенрода и соглашался подчиняться только своему хозяину.

Капитан похлопал Райдера в знак согласия и быстро пошел к задней стене кожевенной фабрики. Ворота были заперты, но он, придержав висевшую на ремне саблю, подпрыгнул, ухватился руками за верхнюю часть стены, энергично подтянулся и тут же исчез за забором. Райдер позволил ему отойти подальше, а потом повел Башита и других членов группы к высоким воротам. Он хорошо ориентировался в здании, поскольку задолго до осады города отослал всех работников фабрики, привезенных сюда из Экваториальной Африки, к старому немцу, которому она принадлежала. А дубильщик покинул Хартум вместе с первой волной беженцев. Райдер знал, что эта дорога вела к складскому двору, но дверь в большое помещение, старая, некрашеная и потрескавшаяся от времени, была заперта изнутри. Он вынул длинный нож, острие которого вошло в древесину, словно в кусок заплесневевшего сыра.

– Высушенная гниль, – проворчал Райдер и ударил ножом по двери, стараясь попасть рядом с замком. Затем отошел назад и сильно ударил ногой. Дверь с шумом распахнулась, а на землю посыпалась труха.

– За мной! – скомандовал Кортни и бросился к большой грузовой платформе, на которой когда-то оставил сырье и готовую продукцию. Один из контейнеров все еще стоял на платформе, источая терпкий запах полусгнившей кожи. Сквозь плотно занавешенные окна пробивался слабый свет.

Райдер взбежал по ступенькам, распугивая бросившихся врассыпную жирных крыс. Перед дверью он остановился и прислушался к доносившимся изнутри приглушенным голосам. Затем осторожно приоткрыл ее и заглянул внутрь. На пороге спиной к Райдеру стоял какой-то человек, прислонившись к дверному косяку. Он был в длинном балахоне коптского христианского священника, голову покрывал высокий черный капюшон. Услышав скрип, он быстро оглянулся и изумленно уставился на Райдера.

– А, эфенди Асват! – В знак приветствия Райдер поднял вверх свою дубинку. – У вас, случайно, не найдется немного дурры на продажу? – С этими словами он размахнулся и ударил прямо по черному капюшону. Толстый конец дубинки метил в макушку священника, но Райдер задел верхнюю часть дверного проема. Дубинка вылетела из его руки и стукнула священника по плечу. Тот инстинктивно пригнулся, взвыв от боли.

– Тревога! К оружию! – заорал он что есть мочи и рванул через открытую дверь во двор. – Враги напали на нас!

Райдер потерял несколько драгоценных минут на поиски откатившейся к стене дубинки, а когда наконец нашел ее, выпрямился и оглядел внутренне помещение склада. Оно было слабо освещено дюжиной масляных светильников, свисавших с потолка, но и этого оказалось достаточно, чтобы понять ошибку Башита, явно недооценившего силы противника. В помещении находилось человек двадцать, причем некоторые из них явно были рабами и не имели практически никакой одежды, кроме тюрбанов на головах, другие были в форме цвета хаки и красных фесках египетского гарнизона. Все они застыли на месте, удивленно таращась на неожиданно ворвавшегося Райдера, явно застигнутые врасплох.