у меня. — То есть… я имею в виду… На Земле же другие законы, правила… а тут все жестче. Один Майтах чего стоит.

— Зато тут честнее. Тот, кто прав, готов и может отстоять себя. А не прятаться за спинами служителей закона и не подкупать их деньгами. Свои плюсы и свои минусы, — откровенно поделилась Велена…

— Кхм… Я не думала об этом.

— Подумай…

Повелительница Дергошта собиралась сказать что-то еще, но зазвонило мое кольцо-компьютер. Я посмотрела на увеличившийся виртуальный экран гаджета и похолодела изнутри.

Витя.

Я почти слышала и уже знала, что он скажет.

— Простите. Мне звонит сын, — глухо произнесла я и вышла в сад, спиной чувствуя взгляды женщин.

Здесь пахло кисло-сладкими цветами и плодами. Хвоей и весенней свежестью. Прогретой на солнце листвой и едва скошенной травой.

Я глубоко вдохнула и приняла вызов.

Приняла вызов во всех отношениях.

Глава 8

Мадлена

— Я видел сюжет о том, что произошло в междумирье, — жестко произнес Витя. — Я знаю, что ты помогала искать этого демонныха. Хортона. Пожирателя. Главу стражи Аскольда Гойского.

— Да, — ответила я.

Иногда две этих буквы, два звука, провоцируют больше эмоций, чем требуется секунд, чтобы их произнести. Иногда.

Мы считаем это короткое слово положительным. Позитивным. Добрым.

Но оно не для всех такое.

«Да» женщины на предложение может означать боль и одиночество для соперника ее жениха. «Да» на ответ болен ли ваш близкий чем-то смертельным, трудноизлечимым, может означать долгие дни разлуки с тем, кто так нужен и много слез после.

«Да» очень сильное слово. Жесткое и бесповоротное. Слово, не терпящее компромиссов и порой не оставляющее ни шанса для маневра или надежды.

— Ты ведь… то есть, — Витя осекся, помолчал, подбирая слова. Мы с мужем учили его уважению, вежливости. Вот почему мой сын так долго искал нужный термин. — Вы с ним любовники?

— Да.

Еще раз это слово. Которое ставит точку. Не позволяет надеяться на запятую с возражением, с облегчением и смягчением новости. С красивым и утешающим «но».

— У вас это все… серьезно? — надежда в голосе сына была такой… не знаю… истошной.

Перед моими глазами всплыл тот самый день.

Когда слово «Да» причинило столько боли моему мальчику.

Пускай он и стал уже взрослым мужчиной.

Виноватая Элеонора, опустив глаза стоит возле их с Витей дома. Волосы растрепаны. В глазах мелькает страх и паника.

Витя смотрит на жену и не может задать вопрос. Вопросы тоже иной раз режут без ножа и лишают надежды. Особенно когда ответом на них могут быть лишь те самые два звука. «Да». Без оговорок и «но».

— Ты спала с тем пожирателем?

— Да.

— Ты его любишь?

— Да! Да! Да!

Она кричала, потому что сама себя осуждала. И мне было ее безумно жалко. Девочку, которая осталась без родителей — семья Элеоноры погибла в авиакатастрофе. Даже новейшие демонические медицинские средства не смогли собрать из кусков тел живых людей. Не все может даже магия.

Витя тогда был рядом. Поддерживал, подставил мужское плечо и… девочка растаяла. Думала, что любит. Что отвечает взаимностью.

Но… это оказалась лишь благодарность.

А любовь пришла позже… И разрушила семью моего сына.

Так свирепый ураган ломает мощный дуб. Еще недавно казалось, что он несокрушим. Что этот лесной великан переживет все. И вот… он превратился в косматый пень и мертвый поваленный ствол.

— Да.

Теперь и мой ответ разбивал Вите сердце. Я понимала, что он взрослый, состоявшийся, зрелый ведьмак… Какой там еще… Ах, да, мужчина! И этим все сказано. Мужчина не имеет права на слабости. Не должен раскисать, плакать и рефлексировать.

— Ты уверена? — голос Вити осип.

Я понимала, что перед внутренним взором моего сына прокручиваются кадры расставания с женой. Осознавала, что делаю ему больно. Снова. Словно проворачиваю нож в ране Вити. Вытаскиваю и всаживаю опять.

По самую рукоядку, не щадя живую плоть чувств сына…

Но лгать в нашей семье было не принято. Никогда. Даже во благо.

Он не стал меня уговаривать. Не стал жаловаться или возмущаться.

Он только сказал.

— Жаль, мама.

И сбросил вызов.

Я ощутила, как глаза жгут непрошенные слезы. Как веки саднит и хочется разрыдаться в голос.

Решительно двинулась к лечебнице. К Хортону. Чтобы сказать.

Что сказать?

Что мне нужно подумать? Что я должна разобраться с Витей и его непростой ситуацией? Что мне нужно время?

Я не знала, как облечь все в слова. Поэтому решила действовать просто.

И ошиблась. Второй раз за этот непростой день.

Чтобы потом опять испытать всю силу и всю неотвратимость сожаления.

…Хортон уже сидел на кровати, когда я вошла в реанимацию. В своей обычной одежде: черных футболке и штанах. Видимо, ему успели их принести, пока я отсутствовала в лечебнице.

Пожиратель остановил на мне внимательный взгляд. Замер, будто окаменел… Следил, как я медленно подхожу, а я растягивала мгновение.

Хотелось насладиться нашей близостью. Хранить эти минуты в памяти. И, закрыв глаза, видеть этого мужчину. Могучего, сильного, волевого…

Такого, что сердце заходилось и колени слабели, как у малолетки. Как когда-то в далекой юности. Слабая щекотка появлялась в животе. Становилось вдруг жарко, потом холодно, а затем жарко и холодно одновременно. Меня будто контрастным душем окатывали.

Я смотрела на мускулистые руки Хортона. Большие, длинные пальцы. Сильные плечи… Мощную спину… Грудные мускулы, которые проступали под тонкой тканью футболки.

Он был таким… Таким мужчиной…

Во всем. Начиная от общения и заканчивая сексом.

И даже в том, как ушел от меня прошлым вечером, не прощаясь. Не тревожа мои нервы возможным своим ранением или даже гибелью.

Даже в этом он защищал меня, как подобает мужчине.

Теперь я видела поступок Хортона иначе. Не злилась, не переживала и не хотела высказать ему свое «фу». Я видела в действиях пожирателя только одержимость… Мной, моей безопасностью и моим душевным спокойствием.

— Хортон…

Я подошла к пожирателю, и он взял мои ладони своими. Сжал, поглаживая вздрагивающими пальцами. И ощущения затопили меня, накрыли, сбили с толку и с мысли.

Сейчас, когда Хортон сидел, а я стояла рядом, наши глаза оказались почти вровень.

Серебристые зрачки пожирателя сверкнули лихорадочным блеском.

Он волновался. Как не волновался, когда шел в междумирье, чтобы, вполне возможно, там погибнуть…

Я знала, что этого демона нельзя победить. С ним боялись встретиться на поле боя и страшились пойти на Майтах. Но вот сейчас он был весь мой. От мускулистых длинных ног до кончиков коротких волос.

Он мне принадлежал и зависел от меня.