Толпа, увидев автоматы, начала пятиться, но что-то не давало людям уйти отсюда, где решается, возможно, судьба города, а, значит, и их судьба.

Нет надобности объяснять, почему все друзья Петровичи, и Лена с Павлом, и Сергей с Галей были здесь. И что всё поняли тоже. И что с пистолетами на автомат не пойдёшь, и что как-то надо протянуть время до прибытия более действенной силы. Однако опасное напряжение возрастало, грозя взорваться в любой миг.

И вдруг в самый центр перед домом выскочила Сонька-«артистка» и неожиданно звонким и чистым голосом пропела:

Все замерли, а к Соньке подскочил Генка-«матрос» и отчаянно выкрикнул:

Сонька раскрыла от удивления рот, а Генка, подмигнув толпе, продолжил:

Раздался хохот, напряжённость спала, и не только в толпе. Автоматы в окнах отодвинулись внутрь, видимо, и там соображали, что делать.

И это минутное замешательство бандитов толпа поняла по-своему.

Пустой пятачок вмиг запестрел шапками и разгорячёнными лицами:

А Хабит сидел в своём кабинете, в глубоком кожаном кресле, смотрел на старинные кинжалы, висящие на стене, и думал, что ни они, ни даже автоматы его уже не спасут. Потому что город, ещё вчера бывший у его ног, сегодня играл не по его бандитским правилам. Ну, шарахнут его верные слуги по толпе, по людям невинным, ну и что? Он не нужен городу, и город теперь уже не нужен ему. Призовут ОМОН – и крышка тебе, Хабит. Допросы, суд… А впрочем, вряд ли дойдёт до этого. Слишком много он знает. Значит, найдут способ… Не чужие, так свои. Тогда… И он принял решение.

– Эй, друзья, подите все сюда! – скомандовал он. – Да оставьте вы эти автоматы!

– Как так?! – вскинулся молодой кавказец.

– Да так! По бабам будешь стрелять? Пусть себе пляшут!

В кабинет вошли ещё трое.

– Они ждут подкрепления, это ясно. Значит, и мы передохнём. Оттуда нас не видно, так что расслабьтесь, час пик ещё не настал. А если что… если я не выживу… тут, под домом, есть кое-что… для жизни небедной. Поняли? А сейчас оставьте меня.

Он достал из ящика стола пистолет… и тут в кабинет ворвалась Маргарита.

– Стой! – закричала она.

Хабит поморщился: вот так, в самый ответственный момент, когда задумал уйти из жизни красиво, как в кино, – кто-нибудь да помешает!

Он исподлобья глянул на Маргариту.

– Зачем пришла? Тут женщинам не место. Не видишь, дом окружён?

Маргарита подбежала, схватила пистолет.

– Всё вижу! Потому и примчалась!.. – Она плюхнулась в кресло напротив. – Тебе что, жизнь надоела? Хабит, ведь это неправда! А как же я? Разве нам плохо с тобой было?!

Хабит аж заскрежетал зубами.

– Ты пойми, со мной так и так разделаются! Не чужие, так свои! В лучшем случае – долгая тюрьма!

– Но ведь ты говорил, что никого не убивал! А деньги – как ушли, так и придут! Расплатишься официально с кем положено, – и всё!

В это время, незаметно для тех, кто был внутри, к дому вплотную подошли омоновцы…

До штурма оставались секунды…

И вдруг из дома выбежала Маргарита, крепко схватившая за руку Хабита, закрыла его собой, дёрнула дверку оставленной у дверей машины, втолкнула туда, впрыгнула сама и стартанула с места не хуже, чем герой «Формулы-1».

Секунда всеобщего оцепенения – и в дом ворвались омоновцы, скрутили защитников криминального офиса. Только один успел выстрелить, но попал, слава Богу, в потолок.

Этот день жители назвали Днём освобождения города и решили праздновать его ежегодно.

И снова квартира Егоровых стала штабом, но уже по очень щекотливому делу. Маргарита понимала, что бежать с Хабитом куда бы то ни было – бесполезно. Всё-равно найдут. Да и скрываться было не в её характере. И она уже сама решила идти ва-банк. Хабит молчал. Он не ожидал такого продолжения драмы и не знал наверняка, как себя вести.

«Гости», конечно же, явились. После совета в Филях, то бишь в администрации, как быть дальше, они поехали на единственно верный адрес – квартиру Олега Петровича. Он слишком хорошо знал дочь и потому был уверен, что беглецы там. Смысл совещания для него лично был в том, чтобы не арестовывать Хабита немедленно: если не сбежал далеко, значит, и не убежит. К тому же надо было выслушать и Маргариту, и по возможности понять. «Кардинал» слишком уважал Олега Петровича, чтобы не пойти навстречу. Начальник милиции, конечно, крепко упирался, чем вызвал ещё большие подозрения насчёт связи его с Хабитом. И потому «Кардинал» попросил стража городского порядка подождать с арестом, пока не прояснятся обстоятельства, и ждать сигнала у себя, в милиции.

Беглецы, судя по всему, чувствовали себя неплохо. По крайней мере, сидели за столом, где дымился ароматный кофе и стояла ваза с шоколадным печеньем.

– Ты знаешь, мне давно не было так хорошо… – признался Хабит Маргарите. – Оказывается, простое человеческое счастье в тыщу раз дороже тугих кошельков, – и поцеловал Маргариту в щёку. – Не знаю, надолго ли такое… но уж точно не забуду этот день никогда. И то, как ты, рискуя всем, рванулась спасать меня… самого грешного, может быть, в этом городе!

Маргарита сидела рядом и гладила его – то по плечам, то по голове, то прислонялась к нему плечом, ничего не говоря…

…– Ну, что ж, вы, как видно, готовы к разговору, – сказал Пётр Петрович, по-хозяйски усаживаясь напротив Хабита. Маргарита встала, но не уходила, только отошла к дверям. Олег Петрович с любопытством смотрел на человека, ещё вчера ввергавшего в страх чуть не весь город…

С улицы примчалась разгорячённая всеми событиями Лена и, не ожидавшая увидеть дома такую компанию, сначала почти с ужасом смотрела на Хабита, который отвёл глаза, потом – с огромным недоумением – на мать, потом вопросительно – на деда, который взглядом успокоил и предложил сесть в сторонке.

– Значит, первое, – начал разговор Пётр Петрович. – Мы обязаны вас арестовать… то есть, милиция наша… Верные слуги ваши уже дают показания и, как понимаете, не в вашу пользу.