Ответом мне был дружный хохот эсэсовцев – услышали мое наглое заявление все. Конечно же, я не стал раздевать простых поляков – шестерых украинских полицаев на выезде из города из полушубков вытряс, а троих заодно и из валенок и шапок-ушанок, вызвав новую волну безудержного веселья. Один из полушубков с валенками достался адъютанту, остальные с благодарностью приняли пулеметчики.

Видимо, подобное действие никому из эсэсовцев в голову не приходило. Надеюсь, что теперь свидонутым украинским полицаям периодически придется раздеваться – одеты и обуты они по-любому лучше простых варшавских обывателей.

Кстати, достаточно странно: выезд из города охраняли два десятка украинских карателей при двух чешских броневиках, но при этом не было ни одного немца. Хотя изуверская логика гитлеровцев присутствовала во всей красе – поляки жутко ненавидят западных украинцев, а те отвечают им зверствами на их территории, и лучших цепных псов для охраны въезда в город и придумать было невозможно.

Под тройку литровых фляжек с приличным французским коньяком дорога проскочила незаметно. Эсэсовцы с удовольствием помогли мне справиться с благородным напитком, а я стал лучшим другом гауптштурмфюрера Фридриха Зомменинга – адъютанта оберштурмбаннфюрера Готвальда Поогена. Как я и предполагал, имя «Генрих Майер» было подпольной кличкой эсэсовского палача. Думаю, что и у гауптштурмфюрера уже давно запасные документы припасены – холуи обычно перегоняют своих хозяев в зверствах и мерзостях.

Правда, небольшую странность я отметил – адъютант оберштурмбаннфюрера по возрасту не соответствовал званию гауптштурмфюрера. Как бы они не были одного года рождения.

Друзья детства? Или просто давние сослуживцы, одному из которых повезло подняться по служебной лестнице? Но у меня были несколько иные текущие проблемы, и я выбросил это несоответствие из головы. И, как оказалось в дальнейшем, совершенно напрасно.

Байков

Десантировались они недалеко от Кобрина, совсем чуточку до Беловежской пущи не дотянули. Вернее, не так. Сначала доставили самого Байкова с шестью разведчиками его личной группы и радистом от генерал-майора Малышева, и только через четыре дня, когда они подготовили площадку для планеров, прибыл остальной отряд.

Таким большим количеством разведчиков капитану Байкову командовать еще не доводилось. Семь планеров по семь человек в каждом, плюс груз, да с ним семеро, но среди этих пятидесяти семи аж четверо радистов с немецкими рациями и двое с кинокамерами и фотоаппаратами.

Основного груза было немного. Только носимый запас – килограммов по тридцать на брата, но много было специального оборудования, боеприпасов и немецкой формы, да еще и Ваффен СС.

Можно было бы и в этой форме с немецкими маскхалатами передвигаться – Байков это сразу предложил, но Малышев его сразу спустил с небес на землю. Оказывается, поляки очень сильно эсэсовцев не любят, а идти им до места встречи через всю Беловежскую пущу, в которой польские жолнежи аж с тридцать девятого года укрываются. Хоть один польский крестьянин или мальчишка, бегающий к родственнику, в лесу отряд эсэсовцев увидит – и туши свет: отряды армии Крайовой[23] со всех концов этого необъятного леса сбегутся.

Планеры, замаскировав, бросили так – ни взрывать, ни жечь их было нельзя. Байков опасался любой засветки. Замаскировали, правда, хорошо – маскировочными сетями, что в тех же планерах привезли. На пару недель такой маскировки хватит, а там их и след простынет – немцы в лес предпочитали не соваться, а поляки, оценив количество прибывших десантников, молча утрутся.

Планеры, кстати, были не советские, а смахивали на иностранные – в некоторых местах даже надписи на незнакомом Байкову языке сохранились. Да и парашюты, что у них были, к нашим никакого отношения не имели. Кстати, среди оружия, им выданного, были автоматы «СТЕН», винтовки «Ли Энфильд» с оптическими прицелами английского производства и странные автоматические карабины с толстым стволом, а десантные комбинезоны с удобными ботинками и вовсе английские десантники использовали.

Необычным было еще и то, что вместе с грузом из одного планера выгрузили три трупа, одетых так же, как и остальные десантники. У двоих были всмятку разбиты головы, а третий был поломан настолько, что руки-ноги у него сгибались во все стороны, несмотря на уже наступившее трупное окоченение. Трупы они закидали снегом чуть в сторонке и с ними пристроили один из автоматических карабинов. Тот тоже был сплющен чуть ли не в блин. Патроны, правда, из него выгребли все до единого.

То есть было создано полное впечатление, что трое английских десантников погибли при приземлении планеров. Не такая редкая штука, между прочим. Странно, что никому из разведгруппы не досталось, но повезло как-то.

Капитан мимоходом подивился продуманности деталей этой странной операции, но вида особенного не подал – «Багги» как-то говорил, что генерал Малышев просто так ничего никогда не делает.

Двигались на привезенных лыжах, в основном ночами – у командира каждого взвода и у самого Байкова были приборы ночного видения. Дикая редкость в управлении. Новенькие приборы ночного видения совсем недавно стали поступать в наркомат внутренних дел. За полгода службы Байков получил такой прибор впервые, что тоже указывало на то, какое значение генерал-майор Малышев придает этой необычной операции.

До места дошли за семь дней и ночей. Отдыхали и проводили недалекую разведку вечером и утром. Усадьба находилась на самом краю леса и совсем недалеко от небольшого городка Хайнувка. Теперь небольшого городка.

Байков припомнил аналитическую справку, которую ему приготовили перед заброской. До войны в городе жили почти восемнадцать тысяч человек, на данный момент осталось меньше половины.

Как и во всех остальных польских городах и местечках, немцы выгребли из Хайнувки всех евреев, цыган и неблагонадежных жителей по доносам особо активных поляков и переселили всех в ближайший концлагерь. Непонятно только, чего местные евреи с цыганами ждали? Рядом лес, в котором четыре десятка таких Хайнувок потеряться может.

Разместились с комфортом в различных хозяйственных постройках усадьбы. В почти декоративных башенках самого особняка Байков расположил пулеметчика с ручным «MG-34» и двух снайперов с теми самыми снайперскими винтовками «Ли Энфильд»[24].