свергнуть царя. Каховский зондировал мнение Суворова, который сочувствовал их идеям, но затевать гражданскую войну он не хотел и отвечал: «Молчи, молчи, я не могу. Это – кровь сограждан».

Летом 1798 года Павел узнал о существовании в армии оппозиции его режиму, которая была связана с братьями Зубовыми и ориентировалась на наследника престола Александра. В ходе расследования выяснилось, что уже два года в Смоленской губернии действовал антиправительственный кружок офицеров Петербургского драгунского, Московского гренадерского и 4-го артиллерийского полков, а также местных чиновников, военных и гражданских лиц в отставке.

Ядро кружка составляли около 10 человек: Каховский и полковники Дехтерев, Киндяков, Бухаров, подполковник Ермолов и капитан Кряжев – адъютант и управляющий канцелярией смоленского военного губернатора. Им покровительствовали шефы Петербургского полка генерал-лейтенант Боборыкин и генерал-майор Тараканов, а также предводители дворянства Н. Б. Потёмкин и М. О. Сомов, чиновники канцелярии губернаторов Тучков, Потапов и Тутолмин.

Заговорщики имели связи в Москве, Петербурге, Орле, Дорогобуже, Несвиже, Калуге, Киеве и стремились усилить недовольство режимом среди населения и дискредитировать правительство. Собрания кружка происходили в имении Каховского Смоляничи и в селе Котлин, в доме Петра Киндякова, где читали произведения энциклопедистов и книги, восхвалявшие Французскую республику, и обсуждали вопрос об убийстве Павла I.

Следователи считали «смоленский заговор» делом рук братьев Зубовых, которые стремились использовать его в своих целях. Но целью заговорщиков было не только вернуть Зубовых к власти, а осуществить конституционные реформы.

Однако в августе были арестованы офицеры Петербургского драгунского полка и ряд отставных чиновников. Их обвинили в цареубийственных замыслах, лишили чинов и дворянства. Трое были заточены в крепость, остальных отправили в ссылку, а пятерых – в Сибирь. В ноябре произошли новые аресты среди офицеров, чиновников местной гражданской и военной администрации.

Выяснилось, что к заговору были причастны генерал-прокурор Куракин, чиновники его канцелярии Сперанский и Пшеничный, канцлер Безбородко, его помощник Трощинский, племянник канцлера Кочубей и генерал-адъютант Нелидов, жена киевского военного губернатора Дашкова, смоленский военный и гражданский губернатор Философов, генералы Боборыкин, Тараканов, Белуха и шефы Петербургского драгунского полка братья Зубовы.

Руководители кружка противопоставляли политику правления Павла и Екатерины и планировали совершить покушение на жизнь императора, заручившись поддержкой наследника престола. Следователь Линденер распутал нити заговора, но постоянно встречал противодействие в столице.

Заговорщики оправдали свой замысел тем, что Павел оказался на престоле вопреки воле императрицы Екатерины и занял трон незаконно, тем более что его отцом был не Пётр III, а фаворит Екатерины – Сергей Салтыков. Панин, Пален, Беннигсен должны были стать непосредственными убийцами Павла. Воронцовы, Кочубей и Новосильцев распространяли слухи, что Павел ненормален и для блага государства и народа необходимо отстранить его от престола.

Масоны Пален и Панин убедили Александра, что его отец ведет государство и народ к гибели. Но Александр наотрез отказался участвовать в убийстве отца, поэтому они обещали, что его жизни ничто не угрожает. Однако для заговорщиков был страшен Суворов, который всегда был верным слугой государя, а его авторитет и присутствие в Петербурге делали переворот невозможным. Поэтому они спровоцировали немилость Павла к Суворову и его удаление.

Поэтому, когда в полночь 11 марта 1801 года заговорщики ворвались в Михайловский дворец, ни один из офицеров не встал на защиту императора. Их главной задачей было не допустить во дворец солдат, которые были за императора. Часовых сняли с постов их начальники, а двум лакеям разбили головы.

По страшной традиции расправа с императором была скорой. Павла задушили в спальне офицерским шарфом при активном участии бывшего фаворита Екатерины – Платона Зубова. Заговорщики известили о смерти императора жителей Петербурга заранее подготовленным фейерверком, и народ ликовал. Толпы горожан вышли на улицы в запрещенных Павлом нарядах и с именем молодого императора Александра на устах.

К ним из дворца вышел 23-летний император и торжественно произнес: «Батюшка скончались апоплексическим ударом. При мне все будет как при бабушке». Это была победа не только заговорщиков, но и посмертная победа Екатерины над своим сыном.

Ключевский оценил это событие как историк: «Царствование Павла было временем, когда была заявлена новая программа деятельности. Хотя пункты этой программы не только не были осуществлены, но и постепенно даже исчезли из нее. Гораздо серьезней и последовательней начала осуществляться эта программа преемниками Павла».

Действительно, именно Павел начал военную реформу и подготовил российскую армию к войне 1812 года. Он сделал первые шаги по ограничению крепостного права и заложил основы нового законодательства Российской империи. Поэтому в 1916 году в России началось движение по канонизации невинно убиенного императора, а его могила в Петропавловском соборе считалась в народе чудотворной и была постоянно усыпана свежими цветами.

Однако либеральные и советские историки не просто преуменьшали значение реформ Павла I, превознося только Ивана Грозного и Петра I, и, отдавая должное заслугам Екатерины II, они считали правление Павла жестоким и вредным для России, а самого Павла неадекватным самодуром.

Для этого были все основания. Самодурство Павла проявлялось во всём. Из страха перед Великой французской революцией он ужесточил цензуру. Были закрыты все вольные типографии, для иностранных книг была введена цензура, а в 1800 году он полностью запретил ввозить книги из-за границы. По его распоряжению для цензоров был составлен словарь «вредных» слов, недопустимых в печати. Численность армии сократилась на 105 тысяч: на 70 тысяч пехоты, на 35 тысяч кавалерии, то есть почти на треть всех вооруженных сил.

Действительно, Павел был парадоксальной личностью, как дальновидным, так и неудачливым государственным деятелем одновременно. Его судьба была трагической, как у вымышленного Гамлета, так и у реального Николая II. Он понимал и предчувствовал это, поэтому еще в 1776 году написал:

«Для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме интересов государства, а при моем характере мне тяжело видеть, что дела идут вкривь и вкось и что причиною тому небрежность и личные виды. Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое».

Его проблема и несчастье заключались в том, что большинство людей не могло и не хотело понять причин его поведения. Возможно, он опережал свое время и не понимал этого…

Окружение и современники царя

Российское общество и иностранцы всегда неоднозначно относились к личности императора Павла I и его политике. Высший свет, родовитые дворяне и гвардейцы были настроены к нему резко негативно. Их тяготила непривычно тяжелая служба, стеснявшая их личную свободу, а переменчивые решения императора держали их в постоянном напряжении.

Павел приблизил к себе только гатчинцев, о которых Ростопчин говорил, что «лучший из