– Макс сделал слишком хорошее оружие, с ним я вскоре могу перестать чувствовать себя воином. Нет никакой чести убивать врага на расстоянии, только стычка лицом к лицу, только борьба из последних сил рождает воина.

Я удивленно на него посмотрел, затем посмотрел на гвардейцев и понял, что они разделяют его взгляды!

– Знаешь, Макс, когда мы приедем, я, наверно, буду драться со своим старым копьем, – нубиец старался не встречаться со мной взглядом. – Только если тебе или селению будет грозить опасность, я снова возьмусь за это страшное оружие.

Закусив губы, я промолчал. Похоже, никто, кроме меня, не разделял мнение, что лучше издалека сразу и надежно убить врага, чтобы не подвергать свою жизнь опасности. Воины сочувствующе смотрели на нубийца, который, оказывается, очень переживал не из-за того, что он убил две сотни человек, его мучило то, КАК он это сделал. Лично мне это было непонятно, но спорить и переубеждать я никого не стал. Пообещал, что будет использовать в случае опасности, и ладно.

– Выяснили, кто такие? – поинтересовался я у Ортеги.

– Крестьяне-переселенцы, – он подъехал ближе.

– И куда они, интересно, переселяются? – удивился я. – Тут же степь кругом.

– Да к нам же, – гвардеец хмыкнул в ответ на мой недоуменный взгляд.

– Я вроде бы никого больше не покупал.

– А они сами захотели, земля стала полниться слухами, и они, отчаявшись, решили тронуться в дальний путь.

– Это чего же с ними надо было делать, – повторно удивился я, – чтобы люди сами полезли в арканы кочевников.

– Да мне тут местный староста много чего успел рассказать, – гвардеец в сердцах сплюнул в степь, – так что я их понимаю.

– Ладно, веди меня к этому старосте, – приказал я. – Выясним, кто и откуда они.

Разговор со старостой деревни, когда нас обступили измученные и голодные люди, был тяжелым. Он, едва узнав, что это я являюсь главой поселения, к которому они держали путь, упал на колени и стал молить принять их. Захлебываясь слезами, он рассказывал, что творил с его семьей и семьями односельчан их господин. Доведенные беспределом и кровавыми оргиями до отчаяния, они, едва услышав о том, что где-то в степи есть островок рая на земле, приняли решение тронуться туда всем селом. Какое же было их удивление, когда спустя две недели пути они встретили такой же караван, но с других земель, а потом и еще один, и еще. Объединившись, они направились туда, откуда, по слухам, приходили новости о рае. Дорогой страшно голодая и терпя нападки кочевников, которые отбивали от громадной змеи каравана то одну телегу, то другую. Редкие стрелы охотников заставляли их отступать, но каждый раз они возвращались, уводя в полон еще больше людей.

Под конец его рассказа десятки людей на коленях просили меня принять их, мое сердце дрогнуло, я не мог остаться в стороне, когда доведенные до отчаяния люди просили меня о помощи. Конечно, спустя год или два мои добрые поступки забудутся, и они, разжирев и забыв прошлое, почувствуют свою силу, но сейчас, даже понимая все это, я не мог просто уехать и оставить их.

– Ладно, собери всех старост, – приказал я, – поговорим, потом решу, что с вами всеми делать.

Остановившийся караван сразу превратился из организованной вереницы людей в толпу, охваченную суматохой и суетой. Пришлось отъехать и ждать старост чуть вдалеке, посматривая, чтобы не появились другие кочевники.

Все подошедшие ко мне люди были словно братья-близнецы: одинаковые осунувшиеся и хмурые лица, одинаковая бедная одежда. Их рассказ не отличался от того, который я уже услышал. Везде было одно и то же – побои, изнасилования, разорения, смерть от голода.

– Оставлю вам проводников и охрану. Сам поеду вперед и организую вам встречу. На месте решим, что с вами делать, не бросать же на произвол судьбы.

Их горячие мольбы я проигнорировал, сказав напоследок:

– У нас не рай, есть налоги и дружина, которая умеет держать оружие в руках, так что те, кто думает пожить у нас, ничего не делая, может сразу поворачивать назад. В колхозе есть только один лозунг: «Кто работает, тот ест». Так что подумайте, тот ли это рай, к которому вы стремитесь.

Заставив беженцев размышлять над моими словами, я стал собирать свой отряд. Оставив почти всех телохранителей, я взял с собой лишь Ортегу и еще двоих гвардейцев. Мы были налегке, так что нас никто не догонит, а вот крестьян нужно было охранять.

– Постараюсь встретить их, – кивнул я на прощанье нубийцу, которого оставлял за старшего. – Надо для начала придумать, как прокормить такую ораву и где их пристроить.

– Хорошо, Макс, до встречи, – он пожал протянутую руку.

…Мы пришпорили коней и под взглядами тысяч глаз поехали вперед, только теперь осознавая, какая огромная толпа людей здесь собралась. По моим прикидкам, никак не меньше трех тысяч. Три тысячи голодных ртов – это выглядело проблемой. Ведь если с места сорвались они, то вскоре можно было ожидать и другие такие же караваны, а вслед за ними и разъяренных хозяев, которые захотят вернуть свою собственность. Вот это уже выглядело огромной проблемой: как законопослушный дворянин я буду обязан их выдать.

– Смотрите! – удивленно воскликнул Рон, когда мы подъезжали к дому, и в глаза сразу бросились две вещи: перегороженный длинной бетонной стеной проход в долину, причем деревянной стены, стоявшей здесь раньше, видно не было, и красными флагами на каждой башне, которые были расположены через равные промежутки за стеной.

– Похоже, они тут времени зря не теряли, – удовлетворенно заметил я, когда гвардейцы стали переговариваться, обсуждая, сколько же нужно было работать, чтобы возвести такую длинную стену. Они, видимо, забыли, что, имея под рукой весь нужный материал, железобетонные стены можно возводить сколько угодно, главное – давать твердеть каждому предыдущему слою заливки и делать металлические каркасы. Жаль, что с металлом у нас намечались трудности, ибо месторождение, имевшееся рядом, было скудно, и при таких темпах работы быстро закончится. Придется мне озаботиться созданием натурального обмена между колхозом и кобольдами, чтобы не на одного меня это было завязано. Если можно запретить кобольдам выдавать золото и серебро кому-то, кроме меня, то остальные материалы и металлы вполне можно доверить обменивать тем людям или гномам, которым я, безусловно, доверял.

Натужно скрипя, тяжелые ворота открылись, и мы попали в руки улыбающихся гномов и людей. Я насторожился, что здесь опять произошло? Чего это все такие довольные?

– Уилл? – Я заметил бывшего управляющего герцога, который сейчас стоял в окружении большой толпы людей. Он приблизился и протянул мне ладонь, я крепко пожал ее.

– Приветствую тебя, Макс. Как дорога?

– Спасибо, хорошо, но что происходит? – Я по-прежнему не понимал творившегося вокруг воодушевления, сколько я помнил, все мои последние длительные отсутствия сопровождались возникновением новых проблем.