она помнила, как начала напевать про себя волшебные слова: «Я думаю, что я смогу, я думаю, что я смогу…» Итак, она продолжала строить бумажный дом, а дом продолжал разваливаться. Все закончилось полным провалом, причем девочка вынесла из этой истории убеждение, что потерпела неудачу там, где любой, подобно Маленькому Паровозику, смог бы добиться успеха.

Поскольку в качестве персонажей в «Паровозике» выведены хорошо знакомые нам в повседневности локомотивы, а действие происходит в наши дни, девочка попыталась применить извлеченный из книги урок к ситуации из собственной жизни, не прибегая к фантазии. В итоге она потерпела поражение, о котором не позабыла и двадцать лет спустя.

Совершенно иным оказалось влияние на другую девочку книги «Швейцарская семья Робинзон». В ней рассказывается о семье, потерпевшей кораблекрушение: в ее жизни есть место идиллии, приключениям, созидательному труду и удовольствию. Сама девочка жила совсем иначе. Отцу приходилось подолгу отсутствовать, находясь вдали от дома, мать же страдала психическим заболеванием и месяцами находилась в больнице. Итак, девочка скиталась, живя то у тети, то у бабушки, то по необходимости возвращаясь домой. Все эти годы девочка вновь и вновь перечитывала историю этой счастливой семьи, жившей на необитаемом острове, благодаря чему никто из ее членов не разлучался с остальными. Много лет спустя она вспоминала, как ей было тепло и уютно, когда, устроившись на больших подушках, она забывала обо всех своих житейских трудностях, читая эту книгу. Дойдя до конца, она начинала чтение заново. Благодаря счастливым минутам, проведенным в выдуманном мире с семьей Робинзон, трудности, с которыми девочка встретилась в реальности, не сломили ее: воображаемое удовольствие помогло ей противостоять натиску суровой действительности. Но так как история не была сказочной, в ней не было обещания, что в жизни настанут изменения к лучшему. Будь у девочки эта надежда, ей жилось бы куда легче.

Приведем воспоминания еще одной молодой женщины, студентки. «В детстве, — рассказывала она, — сказки (и народные, и те, что сочиняла я) принесли мне немалую пользу. А от “Рапунцель” я была просто без ума». Еще будучи ребенком, эта женщина пережила гибель матери в автомобильной катастрофе. Отец, глубоко потрясенный тем, что случилось с женой (он находился за рулем), полностью ушел в себя и передал дочь на попечение няни, которая мало интересовалась ею. Когда девочке исполнилось семь лет, отец вновь женился, и, по ее воспоминаниям, «Рапунцель» стала важна для нее именно в это время: ее мачеха, очевидно, была колдуньей из сказки, а сама она — героиней, запертой в башне. Она вспоминала, что отождествляла себя с Рапунцель, поскольку колдунья заполучила героиню силой, а мачеха насильно вторглась в ее собственную жизнь. Прежде равнодушная к девочке няня предоставляла своей подопечной полную свободу — теперь, в новом доме, девочка чувствовала себя точно в тюрьме и считала себя жертвой, подобной Рапунцель, обитательнице башни, не властной над своей жизнью. Символом, который оказался для девочки ключом к сказке, стали длинные волосы героини. Девочка хотела отрастить волосы, но мачеха остригла ее; длинные волосы сами по себе сделались для нее символом свободы и счастья. Уже будучи взрослой, она поняла, что принц, в ожидании прихода которого она томилась, был ее отцом. Сказка убедила ее, что в один прекрасный день он явится и спасет ее, и это убеждение придавало ей сил. Если жизнь делалась трудной сверх меры, ей нужно было только вообразить себя прекрасной девушкой с длинными волосами и вспомнить о принце, который полюбил и спас ее. Кроме того, она придумала для «Рапунцель» свой вариант счастливого конца. В сказке принц на время теряет зрение. Для девочки это означало, что ее отец ослеплен колдуньей, с которой живет, и не видит, насколько его дочь лучше жены. Однако в конце концов волосы, остриженные мачехой, вновь отрастают. Тут принц является к ней, и они живут вместе долго и счастливо.

Сравнение «Рапунцель» со «Швейцарской семьей Робинзон»[79] позволяет увидеть, почему сказка может дать ребенку значительно больше, чем другие сочинения для детей — даже такие хорошие, как это. В «Семье Робинзон» нет колдуньи, а колдунья нужна для того, чтобы, фантазируя, девочка могла излить на нее свой гнев и обвинить в том, что она отвлекает на себя внимание отца. Книга обеспечивает возможность побега от действительности в мир фантазий, и она действительно помогала девочке, перечитывавшей ее вновь и вновь, забыть на время, как тяжела ее жизнь. Однако она не давала надежд именно на будущее. Напротив, в «Рапунцель» колдунья была, причем настолько злая, что по сравнению с ней даже «ведьма»-мачеха выглядела не таким уж чудовищем. «Рапунцель» также содержала обещание, что средством спасения окажется ее собственное тело, точнее отросшие волосы. И самое важное, сказка пообещала, что принц ослеп лишь на время: зрение вернется к нему, и он спасет принцессу. Эта фантазия продолжала служить девушке поддержкой, хотя и не столь значительной, как прежде, до тех пор, пока она не влюбилась, не вышла замуж и не перестала в ней нуждаться.

Теперь мы понимаем, отчего мачеха могла бы с ходу решить, что волшебные сказки вредны детям, — конечно, если бы она знала, что значит «Рапунцель» для ее падчерицы. Но, вероятно, она упустила бы другое: если бы падчерица не фантазировала на темы «Рапунцель» и не получала от этого удовлетворения, она, возможно, попыталась бы разрушить брак отца. А не имея надежды на будущее, которые пробудились в ней благодаря этой сказке, она бы рисковала вовсе утратить жизненные ориентиры.

Нам приходилось слышать утверждения, что сказка будит в ребенке ложные надежды, что он неизбежно ощутит разочарование, и оттого его страдания только усилятся. Но стоит ли внушать ребенку, охваченному сильнейшей тревогой за то, что его ждет и чем обернутся его надежды, «разумное» видение будущего, — иначе говоря, руководствоваться сиюминутной выгодой и ограничивать его в мечтах? Такие полумеры не облегчат его беспокойства. Его страхи связаны с тем, что выходит за пределы реальности, и потому он нуждается в столь же нереалистичных надеждах. Обещания того и только того, что может произойти в реальности, не воспринимаются как утешение — они вызывают глубокое разочарование. Но выдержанная в духе реализма детская литература не может предложить большего.

Щедрые обещания счастливого конца также привели бы ребенка к разочарованию в реальной жизни, если бы встретились ему в реалистическом произведении или подразумевали, что нечто случится с ним на самом деле. Но счастливая развязка происходит в волшебной стране, а этот край мы можем посетить лишь в мечтах.

Сказка сулит ребенку, что некогда он получит королевство. Поскольку на меньшее он не согласен, но не верит, что сможет завладеть им в одиночку,