ребенок часто ощущает себя «дурнем», то есть изгоем? Попытаемся припомнить, как мы себя чувствовали в столь юном возрасте. Попробуем вообразить, что испытывает малыш, когда его товарищи по играм или старшие братья и сестры отвергают его (хотя бы и временно) или в чем-то очевидно превосходят его. Что он чувствует, когда взрослые (хуже всего — родители) посмеиваются над ним или недооценивают его? Он полностью сломлен. Лишь преувеличенные надежды и фантазии о грядущих свершениях могут уравновесить чаши весов, так что он может продолжать жить и бороться.

Судить о том, насколько сильны фрустрация, разочарование и отчаяние ребенка в минуты полного поражения, смягчить горечь которого не удается ничем, можно по приступам гнева и истерикам: ребенок, можно сказать, демонстрирует убеждение в том, что ничего не может сделать для улучшения «невыносимых» условий жизни. Как только ребенок овладевает способностью вообразить (то есть обрисовать в фантазии) благоприятное разрешение затруднения, в котором он оказался, эти приступы прекращаются: если надежда на будущее укрепилась, настоящее становится вполне терпимым. Ребенок больше не сучит ногами и не визжит: на место внезапной телесной разрядки приходят мысли или действия, нацеленные на достижение желаемого — сейчас или в некотором будущем. Таким образом, проблемы, с которыми ребенок не в состоянии справиться на данный момент, оказываются разрешимыми, поскольку видения будущих побед облегчают разочарование в настоящем.

Если по какой-то причине ребенок не в состоянии вообразить благополучную картину будущего, его развитие останавливается. Крайний пример такого рода наблюдается в поведении ребенка, страдающего ранним детским аутизмом. Он то бездействует, то — время от времени — переживает тяжелые истерические припадки, но в любом случае настаивает, чтобы в окружающем его пространстве и условиях его жизни ничего не менялось. Все это следствия его полной неспособности вообразить какие бы то ни было перемены к лучшему. Когда одна такая девочка, прежде полностью замкнутая в себе, после длительной терапии прервала аутистическое «отшельничество» и задумалась над тем, какие качества присущи хорошим родителям, она сказала: «Они надеются на тебя». Подразумевалось, что ее родители были плохими, поскольку они не надеялись на нее и не сумели научить ее надеяться на себя и свое будущее в этом мире.

Как известно, чем глубже наше несчастье и отчаяние, тем сильнее наша потребность в оптимистичных фантазиях. Но в такие периоды эта способность отказывает нам. Никакая сказка сама по себе не выручит ребенка: как напоминает нам девочка-аутистка, сначала нужно, чтобы в нас вселили надежду родители. Положительный образ нашего будущего и нас самих, который складывается у родителей, становится прочным, надежным фундаментом, на котором мы можем строить воздушные замки: отчасти мы сознаем их зыбкость, но вместе с тем получаем от этого строительства подлинно глубокое утешение. Да, эти образы существуют в области вымысла, но добрые чувства, которые благодаря им мы испытываем по отношению к себе и своему будущему, реальны, и именно они обеспечивают нам столь необходимую поддержку.

Любой родитель, откликаясь на ситуацию, когда ребенок переживает провал, скажет ему: «Все будет хорошо». Но отчаяние ребенка носит всеобъемлющий характер: его мир не знает градаций, он ощущает себя либо в мрачнейших глубинах ада, либо на вершине счастья, и потому лишь переживание совершенного и безграничного блаженства могло бы помочь одолеть страх полнейшего опустошения, который он ощущает в эту минуту. Ни один разумно мыслящий родитель не может пообещать ребенку безграничное блаженство в реальности. Но, рассказывая ему сказки, родитель может побудить его пофантазировать о будущем, причем у ребенка не возникнет ложной уверенности в том, что плоды фантазии найдут реальное воплощение[76].

Будучи во власти родителей, ребенок испытывает в связи с этим острое ощущение неудовлетворенности. К тому же он оказывается лишен того маленького детского королевства, где к нему не предъявляли никаких претензий и где родители (так ему казалось) тут же удовлетворяли все его желания. Ни одно дитя в такой ситуации не в состоянии удержаться от желания иметь собственное королевство. Апеллировать к голосу разума, рассказывая о том, чего сможет достигнуть ребенок, когда повзрослеет, нет смысла: даже отчасти удовлетворить подобные экстравагантные желания таким образом невозможно.

Что представляет собой королевство, которое под конец достается столь многим сказочным героям? Главная его особенность состоит в том, что нам никогда не рассказывают ни о нем, ни даже о том, чем там занимаются король или королева. Сделаться королем или королевой нужно лишь для того, чтобы стать правителем, а не подданным. Обретение королевского титула в финале сказки символизирует состояние истинной независимости: получив его, герой испытывает те же чувства безопасности, удовлетворения и счастья, что и зависящий от всего и вся младенец, о котором так хорошо заботятся до тех пор, пока он пребывает в своем колыбельном королевстве.

Сказка начинается с того, что герой находится во власти тех, кто невысоко оценивает его и его способности, дурно с ним обращается и даже угрожает его жизни, подобно злой королеве в «Белоснежке». По мере развития сюжета герой часто оказывается в вынужденной зависимости от дружественно настроенных помощников (вспомним гномов из «Белоснежки») или волшебных животных и птиц (как в «Золушке»). В финале сказки герой справляется со всеми испытаниями и, несмотря на все трудности, остается верен себе или, успешно преодолевая их, обретает себя. Он становится самодержцем в лучшем смысле этого слова, получая власть над собой (о власти над другими речь не идет), он самодостаточен. В отличие от мифов, в сказках победу нужно совершить не над другими, но лишь над собой и над злостью (главным образом собственной, спроецированной на антагониста главного героя). О царствовании этих королей и королев нам сообщают только то, что они правили мудро и мирно и жили счастливо. Именно это и подобает зрелости: человек мудро управляет собой и потому живет счастливо.

Ребенок превосходно понимает это. Никто из детей не верит, что в один прекрасный день он завладеет настоящим королевством: речь идет о власти над собственной жизнью. Сказка убеждает ребенка в том, что однажды эти владения могут достаться ему, но не без борьбы. То, как именно ребенок воображает королевство, зависит от его возраста и уровня развития, но он никогда не имеет в виду королевство в прямом смысле слова. Ребенок поменьше может думать всего лишь о том, что никто не сможет приказывать ему и все его желания будут исполняться. Ребенок постарше также может учитывать те обязательства, которые налагает управление: он должен жить и действовать мудро. Но для ребенка любого возраста получение королевского титула означает обретение мудрости и зрелости.

Поскольку для достижения зрелости необходимо, чтобы эдипов конфликт, переживаемый ребенком, благополучно разрешился, рассмотрим, как именно сказочный герой получает королевство. В греческом мифе Эдип