приключениями с кем-то, кто важен для меня, кого я люблю, в общем, с тем, с кем я провожу свою жизнь. Хорошо бы выстроить… правда, поздновато я за это берусь… но я себя уговариваю, что ничто не потеряно и у меня еще есть шанс…

Я замолчал, заподозрив, что на Эрин сильно подействовала моя тирада. Я задал ей немой вопрос, она тряхнула головой, как бы успокаивая меня, что все в порядке.

– Ты мне сказал, что твой здешний контракт на два месяца, – слабым голосом проговорила она.

– Точно… к сегодняшнему дню половину я уже выполнил.

Ее плечи опустились, она была разочарована. По крайней мере, я на это надеялся.

– Время идет быстро… У тебя остался всего один месяц… Как ты думаешь, они предложат тебе остаться?

– Мы это еще не обсуждали.

– Хорошо бы они предложили тебе постоянное место. Буду держать кулачки…

Смутившись, она прикусила губу.

– Ну то есть если ты этого хочешь, разумеется…

– Если повезет, появится что-то или кто-то, кто помешает мне уехать, всякое бывает.

Как же все ускорялось, просто удивительно. Еще два часа назад я опасался, как бы она не выставила меня за дверь, и вдруг она прозрачно намекает, что не против того, чтобы я остался в Сен-Мало. Мы с ней оба были такими неловкими. Предпочитали прибегать к красноречивым недомолвкам, чтобы признаться во влечении друг к другу. Мы вместе заново учились искусству соблазнения и поиску близкого человека.

“Одиссея” потихоньку пустела. Эрин отошла рассчитать последних клиентов, а я не двинулся с места. Краем глаза она наблюдала за мной, против чего я не возражал. Женщина, эта конкретная женщина порывалась меня задержать, хотя бы на несколько минут. В конце концов мы остались одни. Она выключала свет, готовясь закрыть бар, но меня не прогоняла. Подошла к двери, вернулась и остановилась совсем рядом со мной – никогда еще мы не стояли так близко друг к другу.

– Раз Дус сегодня нет, ты не запретишь мне проводить тебя до дома, – объявил я.

Она искоса посмотрела на меня сквозь опущенные ресницы.

– Не создавай у меня вредных привычек.

– Готов пожертвовать собой.

Мы с плохо скрываемым смущением хихикнули и обменялись выразительными взглядами.

– Давай, вперед! – мягко поторопила она.

Я вышел на улицу, она присоединилась ко мне, заперла бар, и мы зашагали к ее дому. Начался прилив, но море было спокойным, как и все, что нас окружало. Ночные улицы были абсолютно пусты, как будто мы остались одни в мире. В воздухе плавала туманная дымка, скрывая луну. Мы шли, постоянно касаясь друг друга, и молчали. Отныне слова не давались нам. Я сам себе казался подростком, теряющимся рядом с неприступной девушкой. Меня непрерывно тянуло схватить ее за руку, стиснуть в объятиях, поцеловать. Я и представить себе не мог, что в моем возрасте буду пребывать в таком смятении, боясь сделать решительный шаг. Разве можно вдруг стать романтиком в сорок пять лет? Что это – свидетельство того, что я поглупел, или случившееся со мной меня околдовало?

И вот мы подошли к дому. Мы смотрели друг на друга в упор, но все равно не знали, что сказать. Она осторожно улыбалась мне, а я видел только ее губы, к которым меня неудержимо влекло. Вот бы дотронуться до нее или хотя бы чуть коснуться и ощутить тепло ее кожи. Моя рука поднялась, приблизилась к ее лицу, собираясь погладить щеку и сжать в ладони прядку волос, выбившуюся из прически. Эрин задрожала и задышала быстрее, но не сумела ни отодвинуться, ни отвести глаза. Похоже, она сражалась с плохими воспоминаниями, а я был призван погасить их, дать стимул ее возрождению.

И тут все рухнуло.

Я застыл, ощутив вибрацию телефона в кармане. Моя рука упала. Только один человек мог звонить мне после полуночи. Тот, кого в этот чудесный вечер я старательно задвинул подальше. Но не справился, не отогнал его окончательно, не убедил себя в том, что его не существует. Секундная напряженная пауза, и новый звонок. Похоже, он был сильно взвинчен.

– Твой телефон, – заметила расстроенно Эрин. – Уже второй раз. Не пора ответить?

Я попятился. Схватил этот чертов гаджет, пряча от нее, и едва не запустил его в стену башни Солидор. Он бы разлетелся на куски, и, следовательно, связь, соединяющая меня с Иваном, была бы навсегда уничтожена. На экране проступило его имя, и у меня заледенела кровь. Как встретиться глазами с Эрин? Как повести себя, когда я держу в руке ее возможность снова услышать голос Ивана? Услышать прямо сейчас, в этот же миг? Пока она еще со мной, но, если я сообщу ей, кто звонит, она сразу забудет меня. А вдруг ее охватит бешеное желание поговорить с ним и она вырвет у меня телефон? Что она выплеснет на него: гнев или все еще хранимую любовь? Окончательно ли она его забыла? Если нет, я не стану помогать возрождению ее любви, тем более после того, как я поверил, что она умерла. Только не после того, как пришел к выводу, что готов полюбить ее, полюбить так, как никогда еще не любил. Не после того, как понял, что готов открыться и все отдать ей. Что бы у нас ни получилось. Поцелуй. Одна ночь. Несколько ночей. Целая жизнь.

Но Иван всегда будет рядом. А я всегда буду бояться, что он возвратится и заберет ее у меня, что она к нему вернется. Что бы ни произошло, Эрин останется его женой, матерью его детей. Разведутся они или нет, ничего не изменится. Их история каленым железом выжгла на ней клеймо. Сможет ли татуировка нашей истории – при условии, что та сложится, – перекрыть это клеймо?

– Гари? – позвала она.

Я засунул в карман пальто телефон, который вибрировал без остановки. Почему он не оставляет меня в покое?

– Ерунда, перезвоню позже, – ответил я.

Я не отрываясь всматривался в нее, а она мне робко улыбалась. Что она подумала, когда я только что, сам того не желая, возвел между нами барьер, который сегодня уже не сломать? Тот, кем я был совсем недавно, сбежал бы со всех ног, скрылся где-нибудь далеко-далеко, целиком и полностью ушел в работу, уговорив себя, что она и есть его жизнь и что он не имеет права на счастье. Он бы снова спрятался под водой от мира и от людей. Отказался бы противостоять превратностям судьбы. Не стал бы сражаться с образом Ивана в сердце и сознании Эрин. Но после