Ольга сосредоточенно опутала горлышко словом, как полотном,завязала узел. Ответила устало:

– Как выражаются наши мужички, в хозяйстве и бечевочкапригодится… Пусть себе лежит где-нибудь в уголке, все лучше, чем на воле…

Она направилась к генералу Друбецкому и сорвала у него сголовы мешок. То ли у ее заклинаний был какой-то побочный эффект, вогнавшийпутников во временное оцепенение, то ли они сами впали в некое подобиестолбняка – но оба только сейчас опомнились, зашевелились, глянули осмысленно.Кучер, обведя окрестности недоуменным взглядом и убедившись в полном отсутствииопасности, принялся размашисто креститься. Генерал владел собой получше, но всеже выглядел оторопелым.

– Ольга Ивановна? Да как же это… что это… Где они?

– Вам определенно ворожит кто-то, господингенерал, – сказала она весело. – Я как раз ехала мимо, и они, должнобыть, испугались конского топота – за ними ведь полиция принялась охотитьсявсерьез. Видели бы вы, как они порскнули в чащобу, словно зайцы из мешка…

Видя, что взгляд генерала задержался на баклажке, Ольга какни в чем не бывало повесила ее на пояс и продолжала самым естественным тоном:

– Ну что же вы стоите? Разбойники сбежали, дорогасвободна, можно и ехать…

Кучер, как солдат, получивший военный приказ, проворно полезна козлы. Генерал медлил. Он озирался так, словно пытался усмотреть вокружающем некую подсказку, ответ на все странности.

– Все произошло так молниеносно…

– И столь же молниеносно кончилось, – сказалаОльга безмятежно. – Вас ничто более не задерживает, можете ехать… –Она подошла к генералу почти вплотную и добавила тихо: – А там, в Петербурге,сделайте то, что намереваетесь сделать, без малейшего промедления, убийцвыдавать никакой не грех, а обязанность порядочного человека…

Будь он мужиком, смело можно было бы сказать, что Друбецкойна нее вылупился. Но он как-никак числился среди столбового дворянства сРюриковичами в отдаленных предках, а потому вульгарные мужицкие словечки как-тоне подходили. Но все же именно так и следовало его лицо охарактеризовать…

– Ольга Ивановна, я решительно не понимаю…

– Все вы понимаете, господин генерал, – сказалаона тихо. – Что не хотите вновь путаться с мятежом – совершенно правильно.Но и оставлять всю эту компанию на свободе никак не следует, они ведь решатсяна что-то еще. А вы присягали государю императору…

– Да, я… Разумеется… – Он отчаянно искалслова. – Боже мой, Ольга Ивановна… Кто бы мог подумать… Ну откуда выможете знать?

– Ремесло такое, – сказала она, в общем, чистуюправду, хотя и далеко не всю.

– Ремесло? Но не хотите же вы сказать, что вы… стольюная барышня из хорошего дома, состоите на службе в… Это уж слишкомфантастично…

– Давайте не будем сейчас об этом рассуждать. И нестоит терять зря времени. Мало ли еще какие опасности вам могут встретиться подороге. А в Петербург вам следует прибыть побыстрее…

– Да, конечно же… – Генерал пребывал всовершеннейшей растерянности, и какое-то время всерьез казалось, что он намереней откозырять, как начальству. – И, будьте уверены, все пройдет надлежащимобразом… Но кто бы мог подумать…

Ольга легонько подтолкнула его к бричке, и он, растерянномотнув головой, отвернулся, подобрал треуголку с разлохматившимся султаном,шагнул на ступенечку, тяжело свалился на сиденье. Кучер, получив столь женедвусмысленное понукание, хлопнул вожжами и со зверским лицом прикрикнул налошадей. Бричка резво покатила по дороге.

– Кажется, меня можно поздравить с победой? –спросила Ольга, почуяв присутствие за плечом. – Все проделано идеально, а?Сегодня они уже не смогут предпринять ничего, верно? Они ж только ночью сильны.

– Совершенно верно, – с грустным видом подтвердилДжафар.

– Ну а почему такой похоронный вид?

– Уж простите, прелестница, для меня столь быстроеразвитие событий – нешуточное потрясение. Ну что вам не жилось спокойно? Едваосвоившись с наследством, ухитрились против себя восстановить не какую-томелкоту, а…

– В конце концов, я не старалась специально, –сказала Ольга. – Если вспомнить все, рассудить здраво, они начали первыми.

– Допустим. Ну а зачем было лезть? Отошли бы тихонечков сторонку, не связывались, жили бы спокойно, извлекая все выгоды из своегонового положения. А теперь мы с вами вовлечены в борьбу, сами должны прекраснопонимать. Они не успокоятся, будут мстить, достанется не только вам, но и неповиннымприслужникам. Давненько я не попадал в такие переплеты…

– Очередная мужицкая мудрость, – сказалаОльга. – Всю жизнь за печью не просидишь…

«Неповинный прислужник» с осторожной укоризной начал плестичто-то, по его мнению, опровергающее примитивные умственные изыски туповатыхземледельцев. Ольга не слушала. Она смотрела на спокойную воду и думала о том,что впервые в жизни убила человека, и не одного, а сразу нескольких. Нет, ведьтогда, ночью, она не ранила, а убила одного из разбойников… А впрочем, какаяразница? И тогда, и теперь все было совершено ради спасения человеческой жизни,а убитые были отъявленными негодяями. Значит, это может считаться добрымпоступком? Да и то, что Татьяну она уберегла от притязаний ночных шалунов, тожек злым делам не отнесешь. Выходит, не стоит вешать голову, не все еще потеряно?

В усадьбу она приехала в сравнительно хорошем расположениидуха. И сразу отметила необычную суету: чересчур много дворни с тем предельноозабоченным видом, какой свойственен простолюдинам, выполняющим пустяковыепоручения, мельтешило, маячило, трусцой перемещалось меж службами. В конюшнетоже наблюдалось необычное оживление. Ольга не стала задавать вопросов, молчапередала Абрека конюху и направилась в дом: ей пришло на ум, что сумятица можетобъясняться и тем, что гости собрались восвояси. Чему оставалось толькорадоваться…

Лакей выскочил на нее, как пресловутый чертик из табакерки,встрепанный, запыхавшийся, просиявший на глазах.

– Барышня Ольга Ивановна! Наконец-то!

– А в чем дело? – спросила она мимоходом.

– Ну как же! Его сиятельство с утра вас ищут, всех наноги подняли, даже девок… Велено, как только вас найдем, сказать, чтобы шли кбарину немедля…

Положительно в доме что-то происходило: внутри продолжаласьта же суета, из которой Ольга, как ни приглядывалась, так и не смоглаопределить, что стряслось… или – что готовится. Но вид у всех был крайнеозабоченный…

Князь выглядел, по ее глубокому убеждению, как-то необычно.Когда она вошла, резко поднялся из-за стола, указал на кресло, впился каким-тоочень уж сердитым взглядом, тут же вскочил и, заложив руки за спину, принялсявышагивать по кабинету так размашисто и гулко, что это свидетельствовало окрайнем волнении. Ольга терпеливо ждала. На миг в голову пришла дурацкая мысль:что камергер с компанией, не зная, чем ей еще напакостить, открыли князю, чтоона стала ведьмой, и он теперь места себе не находит, не зная, как к такомуотнестись… Нет, не верится что-то…