Слезы текли по ее красному, опухшему лицу.

– Мне ведь не нужно уточнять, что он имел в виду, не так ли? Это и так ясно. Я что, недостаточно мужчина для тебя, или как? Тебе ведь вроде нравится заниматься со мной сексом. Наверняка ведь дело не этом?

Кэти покачала головой, опустив глаза. Она не хотела видеть его гнев. И не осмеливалась сказать, что секс с ним порой пугал ее – что Том мог быть слишком уж неуправляемым. Слишком грубым.

Он бросился к ней, подхватил под мышки и рывком поставил на ноги, после чего потащил ее, как тряпичную куклу, в спальню. Швырнул на матрас.

– Сейчас тебе придется понести за это наказание. Ты сознаешь это? Я не могу так вот просто простить и забыть это предательство, Кэти.

Она лежала на спине, болезненно прищурившись. Надо бороться. Бежать. Кричать. Да что угодно.

Но Кэти не могла даже пошевелиться. Если просто позволить ему причинить ей боль – дать ему выпустить пар, – то, может, все пройдет быстро. А потом можно будет сбежать.

Том

Я сдерживался так долго, как только мог. Но всегда выходит так, что когда опускается красный туман, я мало что могу сделать, чтобы остановиться, – что-то глубоко внутри меня все-таки берет верх. Такое случается не слишком часто. Наверное, это и к лучшему.

Я еще раз прокрутил на экране сообщения Кэти, найдя те, что были от него. И на долю секунды задумался, не слишком ли остро отреагировал, не слишком ли много в них увидел. А потом какой-то назойливый, словно нервное подергивание глаза, голос в моей голове сказал мне, что я прав. Они планировали смыться у меня за спиной.

Глава 57

Бет

Сейчас

Домой я ехала в полной отключке, не думая ни о Томе, ни о свидании с ним, ни о предстоящем суде. Однако теперь, когда я сижу на своей кровати, эти мысли так и наводняют мой мозг. Не чувствую себя хоть на что-то способной – вся моя энергия иссякла. Улегшись и натянув одеяло на свое полностью одетое тело, закрываю глаза от яркого солнечного света, бьющего в окно. За моими сомкнутыми веками по-прежнему маячит лицо Тома, его черты искажены от волнения. Отчаяние так и излучается из его глаз, которые умоляют меня, – точно так же, как в тот день, когда я уже не могла и дальше оставаться в неведении и открыто задала ему столь мучивший меня вопрос.

* * *

– Том, почему у тебя на планшете учетная запись электронной почты Кэти? – спросила я у него, едва уложив Поппи спать в тот вечер.

Сердце у меня бешено колотилось, пока я ждала ответа. Заметила, как по его лицу промелькнула предательская вспышка паники, – уловила, как отчетливо дернулся его кадык, когда он натужно сглотнул. Я ждала подробных объяснений – чего-то безобидного, какой-то простой причины. Но этого не произошло. Вместо этого лицо у Тома сморщилось, и он рухнул на диван, как будто больше не мог держаться на ногах. И расплакался.

Через какое-то время Том достаточно успокоился, чтобы приступить к объяснениям. Он даже не пытался солгать. Рассказал мне абсолютно все, и я внимала ему в полном молчании, слишком ошеломленная, чтобы перебивать. Это был лишь несчастный случай, сказал Том, последствия которого стали стремительно выходить из-под контроля – сначала одна ложь, чтобы скрыть то, что он сделал, затем другая, чтобы скрыть первую, а потом еще и еще… Мне хотелось заорать на него, чтобы он замолчал – что бы он ни собирался мне сказать, его слова уже нельзя было взять назад. Как нельзя было исправить те ошибки, которые он сделал. Однако я не произнесла ни слова. Позволила ему продолжить свой рассказ. Это было так, как будто я слушала какую-то радиопостановку – некий выдуманный кем-то сюжет. Неизвестно из чьей жизни.

По словам Тома, он на миг потерял контроль над собой – сошел с ума от ревности, когда узнал, что Кэти изменяет ему. Он всего лишь пытался помешать ей покинуть квартиру – хотел все это обсудить с ней, хотел все исправить. И бросил в нее пресс-папье с другого конца комнаты – он даже не хотел попасть в нее, просто чтобы она поняла, насколько он разъярен. Предполагалось, что это встряхнет ее, заставит взять паузу и даст ему достаточно времени, чтобы привести веские аргументы в пользу того, почему они должны оставаться вместе, чтобы спокойно разобраться во всем. Он уже сказал ей, что простит ей эту ошибку, но Кэти не обращала никакого внимания на его слова и все пыталась прорваться к двери. Пресс-папье попало ей в голову, она упала, и он застыл, словно пораженный громом. Не мог мыслить связно.

Это был несчастный случай. Ужасная катастрофа, и ему сразу же страстно захотелось повернуть время вспять. В панике он оставил ее там, в ее квартире, истекающую кровью на полу. Целый час бродил по улицам Бетнал-Грин, буквально сходя с ума. Он понимал, что должен был вызвать «скорую», хоть и было очевидно, что Кэти мертва. Должен был позвонить в полицию, но был слишком напуган, как и любой другой на его месте, сказал он, – боялся, что никто не поверит, что вред был причинен ненамеренно, тем более что она только что сказала ему, что уходит от него.

Том убедил меня, что все это было ужасным стечением обстоятельств. Он был совершенно убит, опять расплакался, когда я обняла его, – стыд, горе и сожаление так сочились из него вместе с этими слезами. Когда я отстранилась от него, серьезность того, что он мне сказал, наконец дошла до меня, и первоначальное потрясение сменилось чувством ужаса. Том умолял меня простить его. Не думать о нем плохо.

«Ты мне нужна, – сказал он тогда. – Точно так же, как и я нужен тебе, Бет. Тебе ведь не хочется, чтобы Поппи росла без отца, как ты? Это полностью опустошит ее – ее жизнь изменится навсегда, всего из-за одной моей гибельной ошибки». Том хорошо знал, чем пронять меня, как привести меня в чувство.

«Я все тот же человек, которого ты всегда знала, Бет! – взывал он. – Ты же меня знаешь! Ты знаешь, что я никогда намеренно не причинил бы никому вреда. Я когда-нибудь хоть пальцем тебя тронул? Или Поппи? У тебя когда-нибудь были причины думать,