– Вилку сегодня снимают для «Космо».

Глаза девочки вспыхнули огнем.

– Возьми меня с собой!

– Куда?

– Ну Вилка! – заныла Кристя. – Я всегда мечтала посмотреть,как фотки для «Космо» делают. Это же мой любимый журнал, я его фанатка. Чтотебе стоит, а?

– Э… э… да… а… – замямлила я, пытаясь сообразить, какпоступить, – ну… того, нельзя!

– Нельзя?

– Категорически, – принялась я вдохновенно врать, – насстрого-настрого предупредили: никаких детей с собой не брать!

– Детей?! Но я же не Никитос! – возмутилась Кристина.

– То есть я имела в виду школьниц, – быстро поправилась я, –фотограф решительно настроен против того, чтобы на съемках присутствовалиграждане моложе восемнадцати лет!

Кристина замолчала, я перевела дух. Слава богу, нашла нужныйаргумент!

– Знаешь, Вилка, – протянула Кристя, – ты в другой раз вриболее убедительно! Если не хочешь брать меня с собой, так и скажи.

– Что ты, – я попыталась оправдаться, – я рада бы, да немогу. Условие такое поставили – никаких несовершеннолетних.

– Вилка, – очень серьезно сказала девочка, – многим моделямсейчас по пятнадцать-шестнадцать лет, а кое-кто еще моложе. Никаких фотографовне смутит даже десятилетняя девочка, если у нее есть соответствующие фигура илицо!

– Да? – изумилась я. – Думала, что приглашают к работе наподиуме лишь совершеннолетних.

– Так вот, – закончила Кристя, – ври, но не завирайся.Ладно, не стану навязываться. Спасибо, сто лет мне поездка с тобой не нужна!

Хлопнув дверью, она вынеслась во двор, я осталась сидеть надчашкой кофе в самом скверном расположении духа.

Мерзкое настроение стало еще хуже, когда я прибежала настанцию. Над кассой трепыхался на ветру листок, вырванный из школьной тетради.Корявым почерком кто-то нацарапал на нем «Электропоезда на Москву отменяются дополудня, идет ремонт путей».

Обозлившись, я хотела идти назад, но тут мимо платформы сревом пронесся товарный состав. Я вернулась к кассе.

– Один до Москвы.

– Поезд будет в двенадцать десять, – меланхолично ответилакассирша.

– Почему?

– Объявление гляди.

– Уже видела.

– Чего спрашиваешь тогда?

– Почему электрички не ходят?

– Так написано же! Путя ремонтируют.

Тут мимо платформы опять просвистел поезд, на этот разпассажирский, скорый.

– Но странно получается! – возмутилась я. – Товарные идут,экспрессы тоже!

– Правильно, грузы пропускают и скорые, – кивнула кассир.

– А электрички нет?

– Да.

– По какой причине?

Тетка потеребила воротник кофты.

– Груз оплачен, экспресс по расписанию следовает, все верно!Для электричек ремонт.

– Идиотство!

– Ты тут не ругайсси, это не мы придумали.

– А кто? – закричала я, полная решимости разорвать в клочья«автора» замечательной идеи.

Кассирша подумала мгновение и сообщила:

– Министр путей, ему жалуйсси.

– Но мне срочно в Москву надо.

– Садись в автобус, – посоветовала баба, – и ехай доследующей станции…

Она не успела договорить. Издавая отчаянные вопли, мимопролетела электричка.

– Почему она не остановилась? – затопала я ногами.

– Так ремонт путя!

– Но электричка идет!

– Верно, к Москве.

– Как же так, она едет, а пути чинят?

– Ага.

Нет, «умом Россию не понять». Объявлен ремонтжелезнодорожного полотна, но составы идут.

– Простите, – поинтересовалась я, – объясните, в чем сутьпочинки? Вы ведь только что посоветовали мне добраться на перекладных до другойстанции, следовательно, там электричка остановится, я в нее сяду и доберусь доМосквы?

– Да, – кивнула кассир.

– Тогда в чем суть ремонта? – взвыла я.

– В Пырловке до полудня посадки не будет.

– Почему???

– Ремонт путя.

Я открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берегрыба.

– Тьфу, пропасть, – рассердилась кассирша, – чего пристала?Русским языком талдычу: ремонт путя!

Жди двенадцати. Меньше пить вечером надо, тогда утром шибчесоображать будешь!

Окошечко с треском захлопнулось, перед моим носом закачаласьтабличка «Закрыто»!

В столицу я попала к часу и в полном унынии приехала к домуЛюдочки. Навряд ли она сидит в квартире, скорей всего, что и сегодня придетсявесь день шляться по городу, прижимая к себе пачку стодолларовых купюр. Вшикарном подъезде дорогу мне опять преградил охранник. Но не успела я раскрытьрта, как знакомый голос произнес:

– Арина, свет очей моих, плюшевый котик, с какой стати тытут толкаешься?

Я попятилась, есть только один человек на свете,разговаривающий подобным образом: милейший Федор, начальник отдела рекламыиздательства «Марко».

– Козленочек мой, – вещал рекламщик, – что ты здесьпотеряла?

– А ты? – пошла в атаку я.

– Ну у меня тяжкая обязанность, выразить заклятому другу«Марко», хозяину «Нодоба» Алексею Мирскому соболезнования в связи с трагическойкончиной жены. Эй, ты чего так в лице изменилась?

– Людмила умерла? – в полном ужасе воскликнула я. – Когда?Позавчера она выглядела совершенно здоровой, бодрой!

Федор нахмурился.

– Ну-ка цыпа-дрипа, колись. Откуда знаешь Людмилу? Чтосвязывает тебя с «Нодобом»? Очень интересно.

– Я просто была знакома с Людой.

– Да?

– Да.