история вращается вокруг числа семь (семь аббатств, семь монахов, семь рожков в канделябре, семь самоцветов, вставленных в семь колец), я сразу же – ты слышишь? сразу же! – как-то интуитивно отметил про себя, что звезда Алькор входит в созвездие Большая Медведица. И разгадка была найдена.

– Найдена? Но каким образом?..

– Черт возьми! Да ведь созвездие Большая Медведица образуют семь основных звезд! Семь! Снова число семь! Теперь ты видишь связь? И нужно ли напоминать тебе, что если арабы выбрали – а астрономы вслед за ними приняли – это название «Алькор», значит эта крошечная, едва заметная звездочка видна лишь тому, кто обладает хорошим зрением и может различить ее невооруженным глазом. «Алькор» – это то, что нужно увидеть, найти, это нечто скрытое… спрятанное сокровище, неведомый камень… этакий сейф, который охраняет драгоценности…

В лихорадочном возбуждении и предвкушая разгадку, Жозина пробормотала:

– Не понимаю.

Рауль развернул свой стул так, чтобы оказаться между Леонаром и окном, которое он открыл с намерением сбежать в ту же секунду, когда это потребуется, и продолжал говорить, внимательно следя за Леонаром, который упрямо держал руку в кармане.

– Сейчас поймешь, – сказал он. – Это же ясно как божий день.

Он показал визитную карточку, держа ее между пальцами:

– Смотри. Я не расстаюсь с ней уже несколько недель. В самом начале наших поисков я отметил в атласе точное местонахождение семи аббатств, названия которых выписал на эту карточку. Вот они, все семь, и видно, как они расположены по отношению друг к другу. Как только я узнал нужное слово, мне осталось лишь соединить линиями эти семь точек, чтобы совершить невероятное открытие. Чудесное, грандиозное, но при этом абсолютно логичное. Видишь ли ты, Жозина, что полученная таким образом фигура точно повторяет очертания Большой Медведицы? Осознаешь ли, как поразителен этот факт? Семь аббатств Ко, семь главных аббатств, куда стекались богатства христианской Франции, были расположены так же, как семь главных звезд Большой Медведицы! Здесь не может быть ошибки. Возьмем атлас, перенесем точки на кальку – и перед нами возникнет Большая Медведица.

Вот она, истина! В том самом месте, где находится Алькор в небесном созвездии, в его земном повторении неизбежно должен находиться камень. И так как Алькор расположен на небе немного правее и ниже звезды, занимающей место посередине хвоста Большой Медведицы, камень должен располагаться немного правее и ниже аббатства, соответствующего этой звезде, то есть аббатства Жюмьеж – некогда самого могущественного и богатого из аббатств Нормандии. Это так же верно, как дважды два четыре. Камень находится именно там, а не где-то еще.

И конечно, как тут не вспомнить, что, во-первых, как раз немного южнее и восточнее Жюмьежа, меньше чем в лье от него, в деревушке Мениль-су-Жюмьеж, рядом с Сеной, лежит в развалинах поместье Аньесс Сорель, любовницы короля Карла Седьмого; а во-вторых, что аббатство было связано с поместьем подземным туннелем, вход в который можно обнаружить и сейчас! Вывод: легендарный камень находится рядом с поместьем Аньесс Сорель со стороны Сены, а легенда подсказывает, что любовница короля, некоронованная владычица его сердца, бежала к этому камню, о драгоценном содержимом которого она и не подозревала, чтобы, сидя на нем, смотреть на королевскую барку, скользящую по древним нормандским водам.

Ad lapidem currebat olim regina.

Глубокое молчание объединило Рауля д’Андрези и Жозефину Бальзамо. Завеса была снята. Свет прогнал тьму. Казалось, взаимная ненависть утихла. В их ожесточенном противостоянии наступило перемирие, обоих не оставляло изумление от мысли, что можно проникнуть в самые запретные области прошлого, которое время и пространство защищают от человеческого любопытства.

Сидя рядом с Жозиной и полностью погруженный в созерцание нарисованной им картины, Рауль продолжал со сдержанным восторгом:

– Да, очень неосмотрительны эти монахи, доверившие такому простому ребусу охрану своих сокровищ! Но какие же они поэты, как они трогательно-простодушны! И какая прекрасная мысль – связать свое земное имущество с самим небом! Великие созерцатели, великие астрономы, как и их предки-халдеи, они черпали свое вдохновение в горних высях; их существование подчинялось движению звезд, и именно на созвездия они уповали, желая сохранить свои сокровища. Кто знает, может быть, даже место для семи аббатств было выбрано заранее, чтобы воспроизвести на нормандской земле гигантское изображение Большой Медведицы?.. Кто знает…

Лирические излияния Рауля были вполне объяснимы, но ему не удалось их закончить. Остерегаясь Леонара, он совсем забыл о Жозефине Бальзамо, а она внезапно с силой ударила его по голове своим кастетом. Он ожидал этого меньше всего, несмотря на то что Калиостро нередко прибегала к таким непредвиденным атакам. Оглушенный, Рауль согнулся на стуле, потом упал на колени и в конце концов растянулся во весь рост на полу.

Еле слышно он пробормотал:

– Черт возьми… конечно… на мне больше нет табу…

И с мальчишеской ухмылкой, которую он унаследовал, несомненно, от своего отца Теофраста Люпена, добавил:

– Негодяйка! Никакого уважения к гению!.. Ах ты, зверюга, каменное сердце! Тем хуже для тебя, Жозефина. Мы бы разделили сокровище… Но теперь я оставлю его себе…

И он потерял сознание.

Глава 13

Сейф монахов

Такой кратковременный обморок нередко случается с боксером от удара. Но, придя в себя, Рауль обнаружил (впрочем, без малейшего удивления), что находится в том же положении, что и Боманьян, – то есть сидит связанный на полу, привалившись к стене. И также для него не стал неожиданностью вид Жозефины Бальзамо, лежавшей без сознания перед дверью на двух стульях: после слишком сильных и продолжительных волнений с ней нередко случались обмороки. Рядом с графиней хлопотал Леонар, пытавшийся привести ее в чувство при помощи флакона с нюхательной солью.

Наверное, им был вызван подручный, потому что в комнату вошел парнишка по имени Доминик, которого Рауль видел раньше перед домом Брижитт Русслен.

– Дьявольщина! – воскликнул вновь прибывший, увидев двух пленников. – Да здесь была настоящая война! Боманьян! Д’Андрези! Хозяйка, похоже, постаралась на славу! А теперь, значит, сомлела?

– Да. Но ей уже лучше.

– Что будем с ней делать?

– Перенесем в берлину, и я отвезу ее на баржу.

– А я?

– А ты будешь присматривать за этими двумя, – сказал Леонар, указывая на пленников.

– Черт побери! Непростая задачка. Не люблю я это.

Они стали было поднимать Калиостро, но она открыла глаза и сказала им очень тихо, не подозревая, что у Рауля на редкость тонкий слух и он не упустит ни одного слова из их разговора:

– Нет. Я пойду сама.