вытеснили все остальное. Я даже перестал замечать ее красоту: передо мной был кто-то вроде хищного зверя, от которого я уворачивался, бросая ему грязные оскорбления…

Спустя годы Арсен Люпен мог себе позволить смеяться. Но в тот драматический момент Калиостро, как и Леонару, нужно было совсем немного, чтобы застрелить его.

Она процедила сквозь зубы:

– Как же я тебя ненавижу!

– Не больше, чем я тебя! – усмехнулся он.

– А ты знаешь, что еще ничего не закончено между Клариссой и Жозефиной Бальзамо?

– Так же, как и между Клариссой и Раулем д’Андрези, – сказал он с вызовом.

– Негодяй! – прошептала она. – Ты заслуживаешь…

– Пули в голову… Но это невозможно, моя милая!

– Не дразни меня, Рауль!

– Говорю же, это невозможно. Сейчас я тебе слишком дорог. Я олицетворяю для тебя миллиард. Убей меня, и миллиард проплывет мимо твоего прелестного носика, о дочь Калиостро! Так что ты вынуждена меня ценить! Каждая клетка моего мозга стоит не меньше драгоценного камня…

Всего одна пуля – и можешь сколько угодно взывать к духу своего отца… Дудки! Не видать Жозетте ни единого су! Повторяю тебе, моя крошка Жозефина, на мне лежит священное и неприкосновенное табу, как говорят в Полинезии. Табу от макушки до пяток! Встань на колени и поцелуй мне руку – это лучшее, что ты можешь сделать.

Рауль открыл боковое окно, выходившее на огороженный участок, заросший травами, и глубоко вздохнул:

– Здесь ужасно душно. К тому же от Леонара несет затхлостью. Жозефина, неужто этому палачу и впрямь необходимо сжимать в кармане револьвер?

Калиостро топнула ногой.

– Хватит глупостей! – заявила она. – Ты поставил условия и знаешь мои.

– Кошелек или жизнь.

– Говори – и немедленно, Рауль.

– Как ты торопишься! Во-первых, я назначил срок двадцать минут, чтобы ты не дотянулась до Клариссы своими когтями, а они еще не истекли. А во-вторых…

– Что еще?

– А во-вторых, как ты хочешь, чтобы я за пять секунд разгадал тайну, над которой тщетно бились долгие годы?

Она была ошеломлена:

– Что ты хочешь сказать?

– Очень простую вещь. Дай мне небольшую передышку.

– Передышку? Для чего?

– Чтобы расшифровать…

– Что?! Так ты ее не знаешь?..

– Разгадку? Нет, конечно.

– Ты мне солгал!

– Зачем так грубо, Жозефина?

– Ты солгал, раз поклялся…

– Могилой моей бедной матери, да, и не отказываюсь от своих слов. Но не надо путать гриб с гриппом. Я не клялся, что знаю правду. Я клялся, что скажу тебе правду.

– Чтобы сказать, надо знать.

– Чтобы знать, надо думать, а ты не даешь мне времени! Черт возьми! Немного тишины… И пусть Леонар вынет руку из кармана: меня это нервирует.

Больше, чем его шуточки, Калиостро раздражал насмешливый, дерзкий тон, которым он их произносил.

Видя, что ее угрозы бесполезны, она с гневом сказала ему:

– Делай как хочешь! Я тебя знаю, ты сдержишь слово.

Рауль воскликнул:

– Ах, ну раз уж ты так добра… Я никогда не мог устоять перед лаской и добротой… Гарсон, писчие принадлежности! Рисовую бумагу, перо колибри, кровь черной ежевики, а вместо чернильницы – цитроновую корку, как сказал поэт.

Рауль достал из бумажника карандаш и визитную карточку, на которой уже было написано несколько слов, и соединил их линиями в определенном порядке. Затем добавил на обороте фразу на латыни: «Ad lapidem currebat olim regina».

– Какая кухонная латынь! – сказал он негромко. – Мне кажется, что на месте этих славных монахов я придумал бы что-нибудь получше. Впрочем, будем исходить из того, что есть. Итак, королева пустилась бегом к заветному камню… Посмотрите на часы, Жозефина.

Он больше не смеялся. На одну-две минуты его лицо стало совершенно серьезным; глаза, устремленные в пустоту, выдавали усиленную работу мысли. Заметив ее взгляд, полный восхищения и безграничного доверия, он рассеянно улыбнулся ей, не теряя нить размышлений.

– Ты видишь решение, правда? – спросила она.

Связанный Боманьян напряженно прислушивался, не в силах скрыть возбуждения. Неужели грандиозная тайна сейчас будет раскрыта?

В полной тишине прошло еще несколько минут.

Жозефина заметила:

– Что с тобой, Рауль? Кажется, тебя что-то взволновало?

– Да, взволновало, – ответил он. – Наше приключение, сокровища, спрятанные под камнем в чистом поле, – все это и само по себе довольно любопытно. Но поверь мне, Жозина, идея, на которую опирается эта история, превосходит все остальное! Ты не представляешь, какая она странная и красивая!.. Сколько в ней поэтичности и наивности!

Он замолчал и через мгновение торжественно подтвердил:

– Жозина, средневековые монахи были простофилями.

И, вставая, добавил:

– Ах, боже мой! Да, весьма благочестивыми, но, рискуя поколебать твои убеждения, повторю: простофилями! Подумай сама! Если бы какому-нибудь богачу пришло в голову защитить от посягательств шкатулку с сокровищами, написав на ней: «Не открывать!» – его бы назвали простофилей, согласна? Так вот, способ, который они выбрали, чтобы сохранить свои богатства, примерно так же наивен.

Она прошептала:

– Нет-нет, этого не может быть!.. Ты не догадался!.. Ты ошибаешься!..

– Простофили также и те, кто все это время искал, но не нашел. Слепцы! Куриные мозги! Как?! Ты, Леонар, Годфруа д’Этиг, Боманьян, его друзья, орден иезуитов, архиепископ Руанский – у всех перед глазами были эти пять слов, и этого оказалось мало! Черт возьми! Да любой первоклассник решает задачи и потруднее!

Она возразила:

– Сначала речь шла об одном слове, а не о пяти.

– Но это же, черт побери, и есть одно слово! Если я сказал тебе, что, держа в руках шкатулку, Боманьян и барон легко обнаружат ключевое слово, то это лишь для того, чтобы напугать тебя и заставить сдаться. Потому что эти господа ничего не нашли. Но ключевое слово есть! Оно спрятано среди пяти латинских слов! Вместо того чтобы робеть перед этим туманным изречением, надо было просто прочитать его, сложить пять первых букв и заняться полученным из них словом.

Калиостро сказала, понизив голос:

– Мы думали об этом… Слово Alcor, не так ли?

– Да, слово Alcor.

– И что дальше?

– Как «что»? Но в этом слове весь ответ! Знаешь, что оно означает?

– Это арабское слово, которое переводится как «испытание».

– И которое арабы и другие народы используют для обозначения чего?

– Звезды.

– Какой звезды?

– Звезды, входящей в созвездие Большая Медведица. Не важно… Какое это имеет отношение к делу?

Рауль снисходительно улыбнулся:

– Ну разумеется! Название звезды никак не связано с расположением тайника посреди поля. Мы держимся за это глупое рассуждение, и все наши усилия разбиваются о него как о стену. Но я-то как раз обратил внимание на эту связь, когда извлек имя Alcor из латинской надписи! Завладев словом-талисманом, магическим словом, а с другой стороны, заметив, что вся