– А это не угроза, Эверс. Это Большая дорога.

На мусорную корзину села еще одна птичка и принялась клевать первых двух.

Дуайта они вывели из себя.

– Чертовы отродья! – прорычал он.

Лафайетт рассмеялась.

– Я хочу, чтобы кто-нибудь проследил за Смоком, – сказал Дуайт.

Лафайетт кивнула:

– Считайте, что это уже сделано.

– Кто у вас на уме?

– Есть один человечек.

– Кто он?

– Это не важно, Эверс, но такой человечек есть. Он проследит за Горючкой Смоком и обо всем вам доложит. Что вам еще нужно знать?

Дуайт почувствовал, что его пробирает дрожь, и вновь надел пальто.

– Но только помните о том, что я вам сказала, – покачала головой Лафайетт. – Смоку все это не понравится.

– Мне плевать, что понравится или не понравится этому уроду. Он работает на меня.

Подняв с земли камень, он бросил его в сидящих на корзине птиц, но промахнулся. Птицы проследили, как камень ударился о кирпичную стену таверны и упал на землю, и продолжили постукивать клювами по проволоке.

Дуайт ждал, что Лафайетт скажет ему что-нибудь еще, что поколеблет его уверенность в том, что он все рассчитал правильно, но, когда он повернулся, чтобы посмотреть в лицо своей собеседнице, то увидел, как ее неприбранные космы исчезают за углом таверны.

– Вот и хорошо, – сказал Дуайт, словно исчезновение Лафайетт само по себе каким-то образом подтвердило правильность его решения. Колесики вращаются в нужном направлении. Кое-кто проследит за Смоком. Смок настигнет Мокси. И Мокси умрет.

Простая цепочка. Одно звено цепляется за другое. Никаких сложностей.

– Мокси умрет, – произнес он, выходя из переулка. Мимо шла какая-то женщина. Дуайт пропустил ее, но ему показалось, что она слышала его слова. Глядя ей в спину, он подумал: а вдруг по его словам она восстанавливает всю цепочку его поступков? Да нет, вряд ли. Хотя какая-то она нервная! Ну и что? Нынче весь мир трясет.

Но только не Лафайетт. Та заранее знала, что Дуайт попросит послать кого-нибудь, чтобы проследить за Горючкой. Ну что ж, пусть Дуайт думает, что все нити в его руках. Пусть верит, что он что-то значит. Но, так или иначе, Лафайетт не собиралась нанимать для слежки за Смоком кого-нибудь, столь же безумного, как сам Смок. Ни в коем разе. Но она уже дала знать кое-кому на Большой дороге, использовав каналы связи, известные ей не хуже, чем ведьмам – содержимое их варева. Кое-кого она все же наняла. Но за этим человеком не нужно следить. Он сам проследит за кем следует.

Целых девять лет Мокси не видел своего давнего приятеля по верховым вылазкам, но годы не имели никакого значения. Джефферсон словно завяз во времени, и Мокси не был бы удивлен, если бы обнаружил, что тот вообще не заметил, сколько лет прошло с их последней встречи.

Лошадь устала. Это было выносливое животное, но годы брали свое. Таких долгих поездок Мокси не предпринимал с тех пор, как осел в Макатуне. Дорога была непростой, а на крутых подъемах лошадь просто задыхалась. Порой Мокси подумывал: ну что ж, падет – так тому и быть! Но лошадь исправно тянула свою нелегкую лямку, и Мокси решил, что недолгая остановка у Джефферсона сослужит им обоим добрую службу.

Хотя, по правде говоря, Мокси нужно было прихватить кое-что еще.

То, что сообщил ему Ринальдо, не могло не вызвать беспокойства. Мокси, увы, ничего не слышал о калеке-головорезе. Он мог быть и вполне приличным человеком. Такие среди наемных убийц тоже водились.

Да, много воды утекло с тех пор, когда Мокси знал наперечет всех обитателей Большой дороги.

– Здесь мы немного отдохнем, старушка, – произнес Мокси, сворачивая на тропинку, поросшую папоротником и мхами. Земля тут больше напоминала глину, и лошадь остановилась. Чтобы взбодрить ее, Мокси мягко похлопал лошадь по загривку, и они углубились в чащу. Своими копытами лошадь втаптывала в глину черные листья и крушила сухие веточки.

В свете солнца, пробивающегося сквозь плотный полог листвы и освещающего этот мрачный пейзаж, Мокси увидел убежище своего старого приятеля – кирпичный прямоугольник бывшего школьного здания, приютившегося среди чахлых деревьев. В этом здании было одно-единственное помещение – там и нашел себе кров Джефферсон, когда они с Мокси оставили жизнь на Большой дороге.

Да, Мокси нужна была помощь. Вид Джефферсонова жилища его взбодрил.

Он направил лошадь во двор, заваленный всяким хламом. Бочки, части повозки, сломанные стулья, наполовину скрытые землей. Здесь же – тюки сена. Спешившись возле поросшего мхом шкафа, когда-то вынесенного из школы, Мокси привязал лошадь к затянутой плесенью коновязи, которой в прежние годы пользовались учителя. Над крышей возвышалась почерневшая труба, сверху донизу, словно потеками черной нефти, покрытая копотью.

В доме кто-то двигался.

Позади одеяла, которым было занавешено разбитое окно, Мокси увидел силуэт человека. Само местечко и обстановка – мрачнее, чем на похоронах. И эта изрытая земля! А умирающие деревья! И желтеющая трава!

На ступеньках крыльца Мокси увидел стопку тарелок. Силуэт за одеялом продолжал двигаться, но как-то неловко.

Калека?

Осторожно, не сводя глаз с окна, Мокси освободил пистолет, находившийся в правой кобуре. Ринальдо не зря его предупредил.

Неужели наемный убийца обогнал его? И уже ждет здесь?

Мокси поднял пистолет.

Человек за одеялом остановился, одеяло было отброшено в сторону, и Мокси, увидев физиономию своего старого друга, облегченно выдохнул и опустил пистолет.

Давно Мокси не испытывал такой радости. Но вид старого приятеля изрядно ее поубавил – уж очень плох был Джефферсон.

Дверь открылась, и хозяин, согнувшись, вышел на крыльцо. Одной рукой он держался за поясницу, другую протянул для пожатия.

– Привет, дружище, – произнес Мокси, улыбнувшись в первый раз с тех пор, как почтальон принес телеграмму, где говорилось о предстоящих похоронах Кэрол.

– О, Джимми, Джимми! Как давно мы не виделись. Слишком давно. Пожалуй, с десяток лет, не меньше.

– Почти, – ответил Мокси.

Они обнялись.

Со спиной у Джефферсона была беда, он едва мог стоять. Одежда на нем превратилась в лохмотья и терпко пахла немытым телом. А еще – мясом.

– Ты готовил еду? – спросил Мокси.

– Да, Джимми. Хочешь есть?

Мокси подумал.

– Да, Джефферсон, – сказал он. – А теперь познакомься с моей лошадью.

Джефферсон согнулся еще ниже, прижав руку к спине, и двинулся вслед за Мокси к привязанной лошади.