Опал встал с кресла и через щель в шторах посмотрел наружу. Восход разгорался, но на улице не было видно ни души.

– Когда поедем? – спросил Коул, почесав затылок.

– Прямо сейчас.

Коул кивнул. Верное решение.

– Схожу за оружием, – проговорил он.

Проводив Коула взглядом, шериф посмотрел на сидящего за столом второго помощника, Керна.

– Мы пробудем там недолго, – сказал Опал.

– Шериф, вы действительно думаете, что мистер Эверс мог сделать что-то такое? – спросил Керн.

– Я ничего не думаю, – покачал головой Опал. – А вы с Коулом не воображайте себе лишнего.

– Не будем, шериф.

Шериф подошел к столу, взял тарелку, на которой лежали куски жареного стейка с яйцом, и отправил немного еды в рот. Затем протянул тарелку Керну.

– Ты уже ел?

– Нет, шериф.

– Хочешь?

– Нет, благодарю, шериф.

Опал покачал головой.

– Лучше бы ты поел, – проговорил он. – А то мы вернемся, а ты куда-то умотал, набить желудок.

– Я буду здесь, шериф. Можете на меня положиться.

– Я не могу ни на что положиться.

Вернулся Коул, одетый, с пистолетом в кобуре на поясе.

– Я готов, шериф.

Они вышли из комнаты, спустились во двор и, взобравшись на коней, отправились к дому Эверсов.

– Дороги тут на полчаса, – произнес шериф, выезжая со двора. – Если хочешь поболтать, говори о чем-нибудь веселом. И не задавай вопросов, которые меня расстроят. И так уже мозги от всего этого набекрень.

– Не буду, шериф, – кивнул Коул и, мгновение помолчав, спросил:

– Насчет Марси Рейнольдс слышали? Родила.

– Слышал, – отозвался шериф, щурясь на пурпурно-оранжевое сияние, осветившее дорогу. – Это здорово. Малышка Люси. Здоровый ребенок, семь фунтов, как говорят. Просто красотка…

Двое стояли в переулке позади таверны. Воняло отбросами. Солнце уже поднялось, и Дуайту пришлось снять пальто, повесив его себе на руку. День будет жарким, и дышать трудно было уже сейчас. Он никак не мог избавиться от воспоминания о ночном кошмаре. Эта тень в углу. Наверняка выходец с того света. Да ко всему прочему еще и сумасшедший. Насколько Дуайт знал, историям о привидениях верить нельзя, если привидения являются под утро. Поэтому не стоит волноваться – все не так плохо, как он думал.

Чертов Мандерс! Если бы Кэрол уже лежала в могиле, лучшего места, чтобы ее спрятать, и придумать было бы нельзя. И вся эта нервотрепка была бы позади. Можно было бы не думать, что там пронюхала эта Фарра Дэрроу. Забыть про ночного визитера, кем бы он ни был. Все, концы в воду. Точнее, в землю.

А теперь? Вдруг Кэрол очнется? Сегодня к вечеру. Или прямо сейчас! Пока он, Дуайт, будет говорить с Лафайетт, она может встать и направиться к шерифу, вооруженная против мужа всем, что слышала во время комы!

А Дуайт даже не помнил, что он говорил в ее присутствии, а о чем молчал.

Черт бы побрал этого Мандерса! Неужели так трудно позволить пребывающему в горе человеку похоронить свою жену так и тогда, когда ему удобно? Ведь Кэрол умерла, верно? И она – его жена!

Но тот незнакомец, что разбудил его ночью, знал, что это не так.

Кто-то знает, кто-то знает, кто-то все знает…

Дуайт с усилием подавил дрожь в руках.

– В таких делах нельзя нервничать, Эверс.

– Больше всего пугает непонятное, – отозвался он.

Лафайетт испытующе посмотрела на него. Волосы, на сей раз не собранные в пучок, сосульками свисали на пухлые щеки, и Дуайту она показалась сумасшедшей. Неужели испуганному человеку все вокруг кажутся безумными?

– Вы можете нанять столько людей, сколько вам нужно, Эверс. Вы можете нанять любого. Но тогда все всё узнают.

Птица с синим брюшком уселась на мусорную корзину, сплетенную из металлической сетки. Села и издала рыгающий звук, словно объелась.

– И что, те люди, что имеют с вами дело, могут все разболтать?

– Мои люди – обычные люди, Эверс. Они умеют и любят поговорить.

– Лафайетт, – прошептал Дуайт, – мне нужно знать наверняка, что Джеймс Мокси мертв.

– Вы наняли профессионала, – проговорила Лафайетт. – И должны действовать сообразно принятому решению. Умейте ждать.

– Я хочу нанять кого-нибудь, чтобы тот проконтролировал Горючку Смока.

– Это не слишком умно, Эверс.

– Вы сможете это устроить?

– Конечно. Я же взялась за это дельце. Но ваше предложение мне не нравится.

Еще одна птица с синим брюшком села на корзину для мусора.

– Не успеет второй человек отправиться туда, как калека уже будет здесь, – проговорила Лафайетт. – Мой вам совет: уезжайте домой, не светитесь тут. Вы будете нанимать все новых и новых людей, а потом – раз, и кое-кто, кого вы совсем не хотите видеть, уже стучит в вашу дверь. Никогда не знаешь, кому до тебя окажется дело.

– Что вы хотите сказать?

– А что тут еще скажешь?

Дуайт посмотрел назад, к выходу из переулка. Птички, похоже, нервничали, подумал он.

Спрячь свою жену!

– Мне нужно знать, что Мокси мертв.

– Вы узнаете, как только все произойдет.

– Мне нужен кто-то, кто проследит за калекой.

Лафайетт глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

– Я объясню вам, что, как мне кажется, вы должны сейчас сделать, – проговорила она, медленно и четко произнося слова, – а потом вы скажете, в чем я могу вам услужить. Я думаю, вам следует отправиться домой и предаться горю. Уезжайте. Удостоверьтесь, что дома все нормально, что для похорон все приготовлено. Разделите горе и печаль с друзьями и семьей и забудьте про калеку и про Мокси. Вам предстоит предать земле тело своей жены, и сделать это так, как делают все добрые люди. И ждите. А если Мокси появится здесь живым и невредимым, вот тогда мы и подумаем о том, чтобы нанять кого-то другого. Вы плохо понимаете человека, которому платите. Он работает без проволочек, и иногда – совсем не ради платы. А вдруг он уже подъезжает к Хэрроуз и в качестве доказательства у него на руках кровь вашего Мокси? А если вы пошлете кого-нибудь, чтобы проверить, насколько хорошо он справляется, он может и разозлиться. На кого? На вас. Вы что, хотите, чтобы эта птичка села вам на голову? Такие люди не любят, чтобы за ними следили. И когда он приедет доложить вам, что ваш заказ выполнен, он может выполнить еще один – уже для себя.

– Не нужно мне угрожать, Лафайетт!