–Но…

–Если у дома нас не повяжут, за тоннелями не следят, Сэм. Проверял свой модем? Ни одного очка рейтинга не списали. Значит, у них есть проблемы в покрытии всего и вся средствами наблюдения. Мне кажется, я знаю, где еще они за нами не шпионят, и ты должен знать, что мы– не единственные, кто хочет отсюда выбраться.

Ячувствую себя в безопасности, говоря ему об этом, хотя, если они прямо сейчас вынесут мне мозг и скормят Королю в Желтом, это уничтожит нас троих: меня, Сэма и Яну. Кей, возможно, сейчас отрицает, но она– нет, ты должна продолжать думать о нем как о Сэме, говорю я себе– не собирается, я думаю, продавать меня плохим парням. Яуверена, что теперь могу читать Сэма достаточно хорошо, чтобы понять, что его беспокоит. Забавно: я была влюблена в Кей, но не могла понять, доверяю ли я ей. Теперь я доверяю Сэму, но сомневаюсь, что когда-нибудь буду с ним трахаться. Жизнь– странная штука, не так ли?

–Ты ведь хочешь отсюда сбежать, не так ли?– уточняю я.

–Да.– Голос Сэма дрожит.

–Тогда придется верить мне на слово– четкого плана побега у меня пока нет.– Ясжимаю его руку.– Но работа над ним ведется.

Вместе мы идем к свету.

* * *

Днем Сэм переодевается в джинсы и футболку и стрижет газон. Яработаю в гараже в комбинезоне и защитных очках– сделала форму из гипсовых плашечек и заливаю в нее припой, отливая твердую копию ключа от тайной комнаты Фиоре. Пусть свинцовый ключ не провернется толком в замке– он подойдет в качестве матрицы для гравировального диска и небольшого бруска латуни, который я жду.

Чтобы запутать всех, кто наблюдает, я раздобыла кое-какой реквизит– деревянную доску на стене, купленную в рыболовном магазине, и табличку для гравировки с каким-то бессмысленным афоризмом. Когда я рассказала Сэму о своей задумке, он одобрительно кивнул.

–Это для женского клуба вышивки,– сказала я, беря фразочку с потолка. Такого клуба нет в помине, но звучит убедительно. Это все– отыгрыш для любого потенциального наблюдателя, сканирующего нас на предмет аномальных поведенческих паттернов.

Да, мы живем в оранжерее, под лампами искусственного освещения и датчиками разных калибров, но вряд ли за всем, что мы делаем, наблюдают живые люди в режиме реального времени. Нас всяко больше, чем экспериментаторов, которые в первую очередь заинтересованы в нашем освоении социума– по крайней мере, такое у них официальное прикрытие. Чтобы эффективно отслеживать разумный организм, потребуется соглядатай, обладающий, по крайней мере, теорией разума, не уступающий наблюдаемому объекту. Нас, испытуемых, на пару порядков больше, чем экспериментаторов, и я не видела признаков участия в этой операции сверхчеловеческих метаинтеллектов. Так что, думаю, шансы на моей стороне. Если мы противостоим даже слабому богоподобному ИИ,можно тушить свет. Но если нет… Любую задачу можно делегировать самообучающейся машине. Однако так вы рискуете, что она что-нибудь да упустит. Sic transit gloria panopticon[12], как говорится.

Церковные службы почти наверняка контролируют всеми мыслимыми способами. Но после церкви Фиоре и его друзья будут слишком заняты повторным просмотром линчевания со всех ракурсов и попытками понять социальную динамику темных веков. Они не будут пристально следить за тем, чем я занимаюсь в гараже,– разве что пробегут скучающим взглядом мою рутину, чтобы убедиться, что я не кувыркаюсь с мужем соседки и не бьюсь в истерике, забившись в угол. Поскольку они привыкли, что для добычи любых физических артефактов нужны А-врата, вероятно, видят мое занятие как хобби темных веков и считают меня малость бестолковой, но в основном самой обычной женской особью в духе времени. На прошлой неделе я даже набрала пару очков за свое ткачество. Якропотливо плела вручную подкладку для своей сумки (по факту– клетки Фарадея) прямо у них под носом, а они отнеслись к этому как к традиционному ремеслу! Вих системах наблюдения есть пробелы, а в их понимании– еще большие лакуны, и они-то станут причиной их гибели.

Сосредоточиться на изготовлении ключа и думать о том, как сильно я начинаю их ненавидеть, для меня– хороший способ избежать осознания, что произошло сегодня утром на церковном дворе. Аеще– не менее хороший способ отвлечься от мысленной стены, в которую я уперлась, двери в тоннеле и некоторых других проблемных моментов, возникших с тех пор, как я встала с постели и подумала, что это наступило еще одно скучное воскресенье.

Спустя некоторое время, примерно четыре минуты бесконечного напряжения– хотя обманчивые часы утверждают, что это заняло четыре часа,– я выхожу из гаража. Жаркое утреннее солнце превратилось в розоватое послеобеденное, под бирюзовым небом трещат насекомые. Кажется, я скучала по идиллическому летнему дню. Чувствую себя неуверенно, усталой и очень голодной. Аеще– пропотевшей с головы до ног и, возможно, вонючей. Сэма не видать, так что я захожу в дом, иду в ванную, скидываю одежду и включаю душ, чтобы освежиться потоком воды.

Выйдя из душа, я роюсь в своем гардеробе, пока не нахожу сарафан, затем спускаюсь вниз со смутной мыслью, что нужно перекусить. Может, что-нибудь разогреть в печке, а потом съесть на террасе, наблюдая заход иллюзорного солнца? Планы рушатся, когда я сталкиваюсь с Сэмом, входящим через парадную дверь. Он выглядит донельзя изможденным.

–Дорогой, где ты был?– спрашиваю я.– Яхотела приготовить нам поесть.

–Ябыл с Мартином, Грегом и Альфом на церковном дворе.– Только теперь, взглянув повнимательнее, я замечаю, что его рубашка вся вымокла, а под ногтями грязь.– Мы их хоронили.

–Хоро…– Яне сразу понимаю, о чем он говорит, а потом все встает на свои места и голова– или мир вокруг нас– идет кругом.– Ты бы хоть сказал мне!

–Ты была занята.– Сэм пренебрежительно поводит плечами.

Ясмотрю на него с беспокойством.

–Ты выглядишь усталым. Почему бы тебе не сходить в душ? Яприготовлю поесть.

–Нет, спасибо, я не голоден.– Сэм качает головой.

–Еще какой голодный!– Хватаю его за правую руку и волоку в сторону кухни.– Ты не обедал, разве что перекусил тайком, пока я не видела, а час-то поздний!– Делаю глубокий вдох.– Там… все было очень плохо, да?

–Это было…– Он останавливается и делает глубокий вдох.– Это было…– Он снова останавливается. Изатем ударяется в слезы.

Яни капли не сомневаюсь, что Сэму и прежде доводилось сталкиваться со смертью вблизи. Его возраст– минимум три гигасекунды, он прошел через операцию по редакции памяти и испытал психопатическую диссоциацию, которая сопутствует этому; тусовался с дуэлянтами-дураками вроде меня в моей послеоперационной фазе и жил в обществе дотехнологических инопланетян, для которых насильственная смерть и болезни– обычная доля невкусного банкета жизни. Но есть огромная разница между последствиями полуформальной дуэли между взрослыми людьми по обоюдному согласию, с резервными А-вратами, делающими воскрешение незначительной головной болью, и уборкой после случайного акта бессмысленной жестокости на церковном дворе.