От этой интимной ласки и жаркого шепота девушка задрожала и безвольно приникла к нему.

– Мне ничего не нужно от тебя. Я…

И снова Глас не дал ей продолжить:

– Обсудим это внизу, в кровати, дорогая. – Он подхватил ее на руки и бросив небрежное: – Доброй ночи, Инесс, – спустился вниз с драгоценной ношей.

В комнате он бережно уложил ее на кровать и стал немедленно раздевать.

– Я так соскучился без тебя. Ты не представляешь, сколько раз хотелось все бросить и вернуться в твою теплую постель.

Он лихорадочно расшнуровывал ее корсет, от нетерпения разрывая ленточки в клочья.

– И что же тебе мешало? – смеясь, спросила девушка, пытаясь ему помочь.

– Глупые мужские принципы доводить любое дело до конца и больше ничего.

Он наконец закончил с корсетом и рывком обнажил ее грудь, сорвав нижнюю рубашку с плеч.

– Думаешь легко мне было лежать с тобой и не иметь сил даже обнять как следует, не говоря уже о другом!

Глас, как одержимый, начал целовать ее грудь, прокладывая дорожку из влажных поцелуев от одного соска к другому и облизывая чувствительные холмики шершавым языком. Беата выгнулась под его напором, счастливо улыбаясь.

– Ты ничего не хочешь снять? – лукаво спросила она, снимая свою нижнюю рубашку.

– Главное, чтобы на тебе не было лишней одежды!

Но послушался возлюбленную и, скинув камзол, стал расстегивать рубашку. Беата помогла ему и хищно провела ногтями по мускулистой груди и спине, лаская совершенный торс мужчины.

– Ты дикая кошка! – Глас перехватил руки, поднимая их над ее головой. – Но ты моя дикая кошка!

И впился в нее поцелуем, тут же освобождая девушку. Она обхватила его голову, изо всех сил прижимая к себе.

– Прости, детка, если все будет слишком быстро! – Мужчина нетерпеливо расстегнул штаны и, застонав, ворвался в сладостные объятия плоти. Жаркие, алчущие, ждущие только его одного. Каждый толчок его члена ускорял сердцебиение любовников в несколько раз, каждый рывок ее бедер навстречу заставлял сбиваться дыхание. Ее губы бессвязно шептали мольбу, а его – сурово не отвечали. И когда оба, задыхаясь от невыносимой страсти, приблизились к крайней точке, мужчина с силой до предела согнул обе ноги девушки, оставляя синяки на нежной коже, и продолжил вбивать ее к кровати, пока оба не застыли от одновременного оргазма.

– Ты такой милый, когда извиняешься перед сексом, – хрипло прошептала девушка пересохшими губами и бессильно откинулась назад, внезапно почувствовав неимоверную усталость.

– Я рад, что тебе понравилось! – Дан поцеловал ее сухие губы, так же обессиленно укладываясь рядом.

Она укрыла их обоих одеялом и, натянув сорочку, свернулась клубочком на его груди, положив ногу на бедро.

– Почему каждый раз, когда я вижу тебя голой, я готов кончить, как юнец? Может, ты околдовала меня, ведьма?

Он перебирал янтарные пряди ее волос, замечая золотые всполохи цвета при пламени свечи.

– Тогда уж ты околдовал меня, огневик! Каждый раз, когда я вижу тебя, я готова растечься лужицей жидкого золота у твоих ног.

– Когда-нибудь мы сгорим в этом пламени, вот увидишь! – с ноткой обреченности заявил Глас. – А теперь – спать!

– А мне успеют сшить платье к балу? – который раз взволнованно спрашивала Беата, мелко семеня за решительно настроенной Инесс. Соседка даром времени не теряла, с утра пораньше разбудив девушку с предложением пойти прогуляться до модных лавок и портнихи. Глас уже ушел на занятия, и Беата долго не могла понять, зачем ей нужно сломя голову бежать в город.

– Ты не представляешь, какая суета сейчас у портних! – разглагольствовала Инесс, подхватывая подругу за руку. – Нам с тобой очень повезет, если у них найдется время и желание заниматься тобой! Но сначала – подберем материал.

Казалось, к празднику готовился весь город. Несмотря на нешуточный мороз, все улицы были заполнены галдящей толпой, которая бурлила и кипела, не желая расходиться по домам. Тут и там раздавались голоса ушлых лоточников, предлагающих горячие напитки и пироги, укутанные в несколько слоев тряпок и бумаги, и на каждой улице горел обязательный костер с большим котлом, распространяя ароматными запахи мясной похлебки.

– Здесь всегда так людно по утрам? – удивлялась Беата.

– А вы разве в своих Нижних Кобылках не отмечаете праздник середины зимы и самую длинную ночь в году? – в ответ удивилась Инесс.

– Конечно, отмечаем. Мы жжем большие костры всю ночь, рядимся в одежду наизнанку и идем в лес пугать чудовищ. Кто громче кричит, тот лучше и напугает.

– Да. Как причудливо отразились всполохи магического Запределья в крестьянских верованиях, – задумчиво проговорила соседка и остановилась перед вывеской, изображавшей рулон ткани. – Мы пришли. В прошлый раз мне здесь продали удивительный и очень дорогой, зараза, шелк. За мной!

И она, махнув рукой, решительно вошла в лавку. Но уже через час от ее решительности не осталось и следа. Она, действительно, подзабыла, какой перед праздником стоял ажиотаж. И хотя Академия располагалась в портовом городе, каждый раз все мало-мальски привлекательные ткани раскупались задолго до заветной даты.

Они зашли во вторую лавку, благо они все были на одной улице в квартале ткачей, в третью, четвертую. Везде была одна и та же картина – все роскошные, воздушные, нарядные ткани исчезли с прилавков.

На всякий случай они зашли к знакомой портнихе Инесс. Но здесь им даже разговаривать было не с кем. Мастерская была полна народу, всюду стояли дамы, со сметанными наживую платьями, тихонько повизгивая от нечаянных уколов булавками. Девочки-помощницы судорожно носились с ворохом кружев, бантов и тесьмы от одной дамы к другой. Над всем этим царила дородная портниха, примеряя свою очередную работу очередной клиентке.

Клиентка, дама чрезвычайно дородная и пухлая утопала в шелке такого пронзительного алого оттенка, что у Беаты даже задергался глаз.

– А я думала, лицам второго сословия запрещено носить алый шелк, – шепнула она подруге.

Та невозмутимо ответила:

– Так запретили шелк, а это шелкунец.

– Что? Какой шелкунец?

– Ой Беата, ты такая дремучая! Года два назад один предприимчивый маг вывел новую породу шелковичных червей, назвав их шелкунами. Они слегка видоизменились, нить давали похуже и послабже, но все равно из нее получалось весьма неплохое подобие шелка. А главное, насчет шелкунца ничего не было в Эдикте! Если бы ты знала, как этот дядечка разбогател!

Беата удивленно внимала пропущенным ею новостям моды.

– Но это все не важно. Кажется, мы остаемся без платья.

– Леди Инесс! – расплылась в улыбке портниха наконец заметив их. – Я так рада, что вы выбрали время, чтобы посетить мое скромное заведение!