Словно вдруг очнувшись от транса, Торн виновато взглянул нанезнакомца и отругал себя за непростительно долгое молчание. Как это бестактнос его стороны!

Тот, кто пьет кровь, наконец заговорил вслух:

– Не переживай. Это вполне естественно. Ты понимаешь моюречь?

– Да, это язык Мысленного дара. Он известен всемумиру. – Торн пристально посмотрел на незнакомца. – Меня зовут Торн.Моим богом был Тор. – Он поспешно сунул руку за пазуху и извлек из-подизношенного меха золотой амулет на цепочке. – Такие вещи не ржавеют отстарости, – сказал он. – Молот Тора.

Тот, кто пьет кровь, кивнул.

– А кто твои боги? – спросил Торн. – Кто они? Я нео вере, а о том, что утеряно безвозвратно, о том, что не удалось сохранить нитебе, ни мне. Ты понимаешь, о чем я?

– Боги Древнего Рима. Такова моя утрата, – сказалнезнакомец и добавил: – Меня зовут Мариус.

Торн кивнул. Какое счастье – говорить вслух и слышать вответ чей-то голос. На мгновение он забыл о жажде крови – ему хотелось тольковнимать обращенным к нему словам.

– Поговори со мной, Мариус, – попросил он. –Расскажи о чудесах, которым был свидетелем, обо всем, о чем сочтешь нужным...

Он хотел замолчать, но не мог.

– Однажды я разговаривал с ветром и поверил ему свои мысли ивсе, что накопилось на сердце. Но когда я ушел на север, во льды, словакончились. – Он умолк, глядя Мариусу прямо в глаза. – Душа слишкомболит. У меня и мыслей-то не осталось.

– Понимаю, – ответил Мариус. – Сейчас мыотправимся в мой дом, где тебя ждет ванна, чистая одежда – все, чтопонадобится. Потом мы поохотимся, ты восстановишь силы, а тогда и поговорим.Мне есть что рассказать, говорить я могу долго и готов поведать тебе о многом.

С губ Торна сорвался долгий вздох. Глаза его увлажнились,руки задрожали. Не в силах сдержать чувства, он благодарно улыбнулся и вновьвсмотрелся в лицо собеседника. Ни следа обмана или коварства – только мудростьи искренность.

– Друг мой!

Торн наклонился и поцеловал Мариуса в знак приветствия, а потомпрокусил язык, наполнил рот кровью и раскрыл губы навстречу губам Мариуса.

Такой поцелуй не удивил Мариуса. Он и сам следовалстаринному обычаю и принял кровь с явным наслаждением.

– Теперь мы не имеем права ссориться по мелочам, –сказал Торн.

Он устроился у стены и вдруг почувствовал, что смущен ирастерян. Его одиночеству пришел конец, и эта мысль едва не заставила Торнарасплакаться. Ему казалось, что у него не хватит сил выйти на щемящий холод идобраться до дома Мариуса.

– Идем, – сказал Мариус. – Я тебе помогу.

Они вместе поднялись из-за стола.

На сей раз, минуя толпу смертных и чувствуя на себелюбопытные взгляды десятков ярких, сияющих глаз, Торн испытывал еще большиемучения.

К счастью, пытка длилась недолго, и вскоре они сноваоказались на узкой улочке. В воздухе кружился мягкий снег.

Мариус крепко обнял Торна, а тот судорожно хватал ртомвоздух – он задыхался, сердце бешено стучало в груди. Порыв ветра швырнул ему влицо целую пригоршню снега – и зубы заныли от холода. Пришлось ненадолго остановитьсяи жестом попросить нового друга подождать.

– Мысленный дар показал мне так много нового, – сказалТорн. – Я ничего не понимаю.

– Думаю, что смогу все объяснить, – отозвалсяМариус. – Во всяком случае, то, что знаю, а ты уж сам решай, что тебе делатьс моими объяснениями. В последнее время от моих знаний мало проку. Я одинок.

– Я останусь с тобой, – сказал Торн.

Эта чудесная атмосфера товарищества разрывала ему душу.

Они шли долго, и к Торну постепенно возвращались силы.Теплый бар остался в прошлом и теперь казался не более чем миражом.

Наконец перед глазами Торна возник красивый дом с высокойостроконечной крышей и множеством окон. Мариус вложил ключ в замок, и они вошлив широкий холл.

Ветер и снег продолжали бесноваться за дверью.

Из комнат в холл падал мягкий свет. Стены и потолок, обшитыелакированным деревом, сияли, паркет на полу был уложен красиво и аккуратно.

– Этот дом построил для меня один современный гений, –объяснил Мариус. – Мне довелось жить во многих домах, созданных вразличных стилях. Этот – лишь один из многих. Проходи.

В большой комнате Торн увидел прямоугольный каменный камин,встроенный в деревянную стену. На решетке аккуратной кучкой лежали дрова –оставалось лишь поднести спичку. За огромными стеклами сияли огни ночногогорода. Торн понял, что они находятся на вершине холма, а под ними раскинуласьдолина.

– Идем, – сказал Мариус. – Я должен представитьтебя тому, с кем живу.

Торн встревожился, потому что не уловил признаков присутствиячужака, но все же проследовал за Мариусом налево, в другую комнату, где егоглазам открылось странное, интригующее зрелище.

Комната была заставлена множеством столов – или то был одиногромный широкий стол? Так или иначе, всю поверхность покрывал удивительныйминиатюрный ландшафт: горы и равнины, города и деревни. Повсюду росли деревья,кое-где даже виднелись крохотные кустики, а местами лежал снег, как будто водин уголок пришла зима, а в другом стояла весна или осень.

В бесчисленных домах мерцали огоньки; озера, сделанные изкакого-то твердого вещества, блестели, как будто наполненные настоящей водой.Горы были прорезаны туннелями, а по изогнутым стальным рельсам, в разныхнаправлениях пересекавшим пустоши, бежали крохотные поезда, на видметаллические, как две капли воды похожие на настоящие, мчащиеся по огромномусовременному миру.

Над миниатюрной страной восседал один из тех, кто пьеткровь, – он и не подумал оторваться от своего занятия, чтобы взглянуть навошедшего Торна. В момент перерождения он был молодым мужчиной – высоким,худощавым, с длинными изящными пальцами и блекло-светлыми волосами – такойоттенок характерен скорее для англичан, чем для скандинавов.

На небольшом расчищенном пространстве стола прямо перед нимлежали кисти и стояли несколько бутылочек с краской. Мужчина разрисовывал стволдеревца и, видимо, намеревался поместить его в один из уголков раскинувшегосяна всю комнату мира, частью которого словно был и он сам.