Его презентации оставались неизменными на протяжении более десятилетия – он включал проектор и демонстрировал череду изображений. Он всегда начинал с рассказа о том, как обрел веру в Господа и как присоединился к католической церкви, показывая на слайдах молодого человека в сутане – себя самого в молодости. Он также сопровождал эти фотографии шуточками о том, как «балахон притягивал к нему цыпочек», на что аудитория реагировала традиционным хохотом.

В дальнейшем он задавал аудитории вопросы с целью оценить их познания в области экзорцизма, что приводило к оживленным спорам среди той части, которая испытывала интерес к теме. Многие студенты ссылались на виденные ими фильмы об одержимостях демонами. В ответ он всегда улыбался и, посмеиваясь про себя, напоминал им, что виденное на экране было лишь типичной голливудщиной. Реальность же была не столь зрелищной. Скептически настроенная часть аудитории сразу же хваталась за это утверждение, чтобы усилить свою позицию. Отец Мартин всегда выслушивал сказанное и вежливо отвечал им.

Следующим этапом лекции шли случаи из его личной практики. Он рассказывал о множестве одержимых людей, с которыми сталкивался, подробности об их типичных симптомах, а также демонстрировал студентам фотографии происходивших в реальности ритуалов изгнания. То была самая его любимая часть выступления: слышать охи и ахи со стороны аудитории, ерзавшей на своих местах, а кое-кто даже отводил глаза в ужасе. Независимо от реакции он ощущал, что держит аудиторию полностью под своим контролем.

Последние десять минут он всегда оставлял для вопросов. И те всегда сыпались, как из рога изобилия. Скептики же хранили молчание. Не важно, кто и во что верил – вид одержимых (или страждущих, как называл их сам отец Мартин), всегда производил глубокое впечатление. Как правило, далее следовали бурные аплодисменты и приглашение провести лекцию в следующем семестре.

Сверху раздалось карканье. Отец Мартин поднял взгляд, и в это время на него спикировала ворона и вцепилась ему в волосы. Он увернулся от агрессивной птицы и прогнал ее взмахами рук. Отлетев чуть подальше, та снова каркнула. Отец Мартин продолжал смотреть с недоумением, когда она исчезла на горизонте. Вороны нападали на него единственный раз в жизни – в тот самый день, когда умер его наставник, отец Столлингс.

Неторопливой походкой священник направился к стоянке, где стоял его автомобиль. Он пытался отвлечься на вид раскинувшейся перед ним ухоженной местности, однако мысли о птице не выходили у него из головы. Он верил, что лучше всегда прислушиваться к знамениям, которые дает мироздание.

Сойдя с травы и ступив на бетонную площадку стоянки, он не заметил, что стоянка почти пуста, однако теперь помимо его автомобиля на ней находился еще один – «универсал», примостившийся в углу под плакучей ивой. Мысли о вороне поглотили отца Мартина полностью. Он уже открывал дверцу своей машины, когда водитель «универсала» обратился к нему:

– Прошу прощения! – донеслось до отца Мартина с противоположного края стоянки.

Священник посмотрел на молодого человека, направляющегося к нему. Так как солнце было прямо за спиной у незнакомца, священник прищурился, чтобы лучше его разглядеть.

– Да?

– Вы отец Мартин?

– Да, конечно. А кто вы, сын мой?

Священник внимательнее рассмотрел взлохмаченного мужчину. Выглядел тот неважно. Бледный вид, темные круги под глазами. И будто несколько дней не принимал душ и не менял одежду.

– Меня зовут Дэниел Хилл. Я приехал аж из самой Западной Вирджинии. В вашей церкви мне сказали, что я могу застать вас здесь. Мне нужно очень срочно поговорить с вами.

Отец Мартин увидел тревогу в лице Дэниела. Он уже не раз встречал такое выражение – у родственников тех, кто был одержим.

– Конечно, – ответил он, – пойдемте ко мне в кабинет.

Глава 26

Кабинет отца Мартина в приходском доме едва вмещал в себя письменный стол и два кресла перед ним. Переполненная книжная полка тянулась вдоль одной из стен. Противоположную украшали картины, свидетельства об академических достижениях и предметы религиозного быта. Позади стола из огромного окна открывался вид на двор. Поверхность самого стола покрывали тетради Мерла.

Дэниел сидел в одном из неудобных деревянных кресел перед столом священника, но то было развернуто в обратную сторону, так как Дэниел и отец Мартин смотрели в стену. В кабинет прикатили телевизор и магнитофон на передвижном столике. И теперь они оба досматривали финал последней кассеты Мерла. Сердце отца Мартина разрывалось при виде гибели Амелии. За время своей деятельности он ни разу не видел ничего подобного тому, что произошло с юной леди, когда она разорвалась пополам. Затем перед камерой выступил сам Мерл, затем Люк, и запись закончилась. Дэниел развернулся, чтобы оценить реакцию священника.

Тот по-прежнему продолжал смотреть в пустой экран. Глаза его наполнялись скорбью во время просмотра. С лица исчезло выражение недосягаемой безмятежности, ранее исходившее от святого отца, и теперь его сменило мрачное отчаяние.

– Так что вы думаете, святой отец?

Священник вырвался из капкана собственных мыслей.

– Ну, мистер Хилл… – начал он.

– Зовите меня Дэниел.

– Хорошо, Дэниел. После прочтения этих дневников и просмотра кассеты, я бы солгал, если бы сказал, что не обеспокоен.

– Обеспокоены? А я думал, в вашей деятельности такое случается каждую среду.

Усмешка на лице священника чуть растянулась:

– Совсем не так. По большей части то, с чем я сталкиваюсь, не является демонической одержимостью. В девяноста девяти процентов случаев из моей практики я имею дело скорее с недиагностированными психическими расстройствами.

– И вы отправляли людей к психиатру?

– Психиатр был первой остановкой для большинства из них. Почему я должен был сбрасывать их на предыдущую ступеньку?

– Но ведь вы же сказали…

– Я знаю, что я сказал, – перебил отец Мартин. – Почти все они были психически больными. Проблема же состояла в том, что они верили в то, что одержимы демонами, ну или же самим дьяволом в некоторых случаях. Уж не мне рассказывать такому специалисту по психологии, как вы, как сильна бывает сила веры.

Дэниел согласно кивнул. Священник же разъяснил сказанное:

– Если вера очень сильная, то проявляются физические манифестации: люди теряют вес, кожа бледнеет, они заболевают. Эти телесные проявления даже могут распространяться на других членов семьи, контактирующих с одержимыми. Тогда мы имеем дело с массовой истерией, сопровождающейся паранойей. И если группа страждущих верит, что они одержимы, то они верят и в то, что экзорцизм может им помочь. Я проводил обряды, и внезапно они исцелялись. Они исцеляются, их жизни текут своим чередом. Я сталкивался с таким вот раз за разом, Дэниел.

– Верю вам, – сказал Дэниел. – Но ведь не во всех случаях? А что было с остальными?

Отец Мартин сделал глубокий вдох. Он посмотрел на распятие, висящее на стене, и Христос посмотрел на него в ответ глазами, полными страдания.

– В некоторых случаях страждущий совершал действия, которые могли быть проявлением сверхъестественного. Ну, вы конечно знаете, как их утрированно изображают в массовой культуре: левитация, разговоры на неизвестных языках, нечеловеческая физическая сила, способность говорить о том, что человеку