Автомобиль вмялся своей передней частью, и будто весь мир заполнился оглушительным лязгом. Лобовое стекло сразу же покрылось трещинами, но не раскололось. Дэниел дернулся вперед и впечатался головой в руль. У Норы же оказалось достаточно времени, чтобы сгруппироваться перед столкновением, так как иллюзии мужа на нее не распространились. Она знала, что аварии не избежать, поэтому успела упереться ногами в пол и обхватить руками живот. Ремни безопасности удержали их обоих на месте и не позволили вылететь через лобовое стекло.

Эвакуатор осторожно поместил автомобиль Дэниела на подъездную дорожку рядом с домом, резко развернулся и отбыл после того, как Хилл заплатил водителю. Солнце уже садилось за холмами, когда Дэниел подошел к крыльцу, на котором расположилось его семейство.

– Ну, одна машина у нас еще осталась, – сказал он.

– Могло быть и хуже, – ответила Нора.

– Да, знаю. Можешь поверить, из-за разбитой тачки я сейчас волнуюсь меньше всего.

Он поднялся на крыльцо и принялся расхаживать туда-сюда.

– О чем задумался, папа?

Дэниел замер и устремил взор вверх, не замечая созерцательного характера своих лихорадочных движений.

– Я пытаюсь осмыслить происходящее и выработать план действий, – ответил он, немного раздраженный тем, что его ход мыслей сбился.

– Давай начнем с того, что нам уже известно, – предложила Нора. – Все мы согласны с тем, что нет никакого толку просто взять и уехать отсюда, верно?

Дэниел кивнул, признавая очевидное.

– Ну, потому что все наши души засраны, – вставила Алиса.

Нора посмотрела на Алису, на что та даже не обратила внимания.

– Очень точное замечание, – сказал Дэниел, оценивая содержание, а не форму сказанного дочерью.

– Люк хотел, чтобы мы узнали то, что здесь случилось, – сказала Алиса. – Папа, ты же говорил, что старик, который жил здесь раньше, явился к тебе и сказал, чтобы ты прочитал его дневники и посмотрел кассеты, верно?

– Да, верно.

– Если они оба пересеклись в том, чтобы мы увидели произошедшее с Амелией, значит именно там и может быть что-то очень важное для нас, – сделала вывод Алиса.

Нора перевела взгляд с дочери на мужа, нервно потиравшего небритый подбородок и пытавшегося осмыслить слова Алисы.

– Ну, так что же ты думаешь, Дэниел?

– Ну… если принять как объективный факт то, что мы услышали – даже факт одержимости человека – получается, что жена Мерла пробудила скрытые врата в Ад, когда пыталась провести сеанс, чтобы вступить в контакт со своим умершим сыном. Она стала одержимой и совершила самоубийство. Демон на записи сказал, что одержимый человек в любом случае умрет, верно?

Нора и Алиса одновременно кивнули, в то время как Дэниел продолжал ходить туда-сюда и рассуждать вслух.

– Значит, мы знаем, что слова демона – правда. Мерл запечатал подвал и посвятил остаток своей жизни изучению демонологии, за неимением лучшего термина. А через несколько десятков лет Амелия каким-то образом открыла врата и стала тоже одержимой. Ну а дальше мы знаем, что было.

– Ну и что нам теперь делать, Дэниел? Как выбраться из этого ужаса?

Нора потерла виски. Хиллы выглядели так, будто прошли через боевые действия.

– Я… я даже и не знаю. Что нам делать – провести ритуал изгнания на самих себе? Мы сами одержимы вообще? Я имею в виду, на самом деле? Мне опять спуститься в подвал и нассать прямо в колодец? Может, тогда я затушу адское пламя.

От этого словесного потока Нора закатила глаза, а Алиса крепко задумалась.

– Подождите-ка. Вон оно что.

Дэниел замолчал, ожидая разъяснений.

– Колодец. Ты же сам сказал, папа. Герти активировала портал, поэтому мы и должны закрыть его, – пояснила она.

– Прекрасно. Нам бы теперь позвать кого-то, кто специализируется на запечатывании колодцев с демонами, – сказал Дэниел, расхаживая из одного края крыльца в другой.

Нора ощутила, что Алиса на верном пути.

– Дэниел, в дневниках ты не вычитал хоть что-то, что могло бы помочь в подобных случаях?

Он задумался, закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Перед мысленным взором прогнал содержание прочитанных страниц – каждый эпизод, каждое описание. Нора часто говорила ему, что у него самая лучшая память из всех людей, которых она знала: потому он и стал психотерапевтом – потому что слушал и запоминал. Запечатленные в дневниках события жизни Мерла пробежали в его сознании на полной скорости.

Зацепившись за одну деталь, он открыл глаза.

– Старика кто-то обучал, – сказал Дэниел и ринулся в дом.

– Думаю, он кое-что сообразил, – улыбнулась Нора.

Из дома донеслось копошение. Вскоре Дэниел выбежал на крыльцо, сжимая в руке один из дневников. Он выставил его перед собой, отдуваясь:

– Отец Столлингс! Отец Столлингс – тот самый священник, который обучал Мерла.

Нора смутилась:

– А он разве не умер давно?

– Он умер. Умер в… – Дэниел пролистал страницы в поисках нужных сведений, – …в шестьдесят пятом году. Он умер в шестьдесят пятом году. Но ведь упоминается и его протеже, которого звали отец Мартин.

– И как это может нам помочь? – спросила Алиса.

– Ну, если отец Столлингс обучил Мерла, то он мог точно так же обучить и этого самого отца Мартина. Я сейчас разузнаю, в каком приходе Северной Каролины служил отец Столлингс, потом позову сюда отца Мартина, и он запечатает колодец.

Нора и Алиса обдумали слова Дэниела и пришли к выводу, что такой порядок действий является самым лучшим из возможных.

– Ну а пока что, – сказал Дэниел. – Давайте закажем какой-нибудь еды. Очень есть хочется.

* * *

Сидя на скамейке в Чапел-Хилл в Северной Калифорнии, отец Мартин доедал свой сэндвич. Он был темноволосым человеком невысокого роста примерно пятидесяти пяти лет на вид, и выглядел удовлетворенным, словно лягушка-бык на листе кувшинки. Преподобный наблюдал за университетскими студентами, гулявшими по кампусу, проводя свои летние каникулы. Он вообразил себе беседы, которые они ведут, жизни, которые они планируют, мечты, к которым они стремятся, и его щеки от улыбки приподнялись до самой оправы очков.

Высокое дерево, под которым он сидел, укрывало его от лучей палящего солнца. Проглотив последний кусочек обеда, отец Мартин вытер платком уголки губ. Взглянул на часы – 15:57. Примерно полчаса назад он находился в кабинете университетского профессора, преподававшего религиоведение. Отец Мартин регулярно консультировал различных ученых по интересующим их вопросам. Когда кто-либо в академических кругах начинал исследования, касающиеся современного экзорцизма, то неизменно всплывало имя отца Мартина.

Священник подумал, что профессор оказался вполне славным малым, проявив достаточно уважения и гостеприимства. Отец Мартин слышал про то, что профессоры терпеть не могут религию и постоянно пропагандируют собственную атеистическую повестку. Он предполагал, что кое-что из сказанного могло быть и правдой; однако же по собственному опыту знал, что истинные мыслители всегда открыты к восприятию иных точек зрения. Тот самый профессор – доктор Такой-то и Сякой-то – предложил ему выступить в качестве приглашенного лектора в грядущем семестре. Отец Мартин с радостью принял его предложение, после чего отправился на обед.

Святой отец не был новичком в данной сфере, уже не раз выступая перед аудиторией с рассказами о своем опыте в области демонологии.