– Вы с потерпевшей не были подругами или хорошими знакомыми?

Пожимаю плечами.

– Да не сказала бы. Мы практически не общались. – Уже начинаю терять терпение. Собираюсь предложить им, если они хотят и дальше меня допрашивать, продолжить допрос у них в полиции. И что, наверное, им следует ознакомить меня с моими правами. Но они словно читают мои мысли. Детектив-констебль Бишоп отодвигает свой стул и встает.

– Спасибо, что уделили нам время, Дженнифер, – произносит он.

Открываю было рот, чтобы что-то ответить, но сразу передумываю. Надеюсь, их попытка что-то раскопать не удалась – я ни в чем случайно не проболталась и не дала им то, за чем они пришли. Придется им приложить больше усилий.

Когда они уходят, поворачиваюсь к Марку:

– Спасибо за поддержку!

– Послушай, я просто не знал, что сказать! Прости. Я мог бы только ухудшить ситуацию, если б что-нибудь брякнул.

– Каким образом ухудшить, Марк? Они явно считают, что это я была в саду Оливии за неделю до ее похищения. И думают, что я могла иметь к этому похищению какое-то отношение. То, что ты даже и не подумал поддержать меня, выглядит просто замечательно, не правда ли? Или ты тоже предположил, что это могла быть я? – Гнев насквозь пропитывает мои слова, когда я практически выплевываю их. – Давай посмотрим правде в глаза: как только полиция спросила нас об этом в субботу, ты сразу подумал, что это наверняка меня видели у Оливии.

– Это несправедливо, Джен. И вообще-то, хоть мы сейчас и в настроении разбрасываться обвинениями, может, я и вправду практически уверен, что это ты на той записи. Потому что это было бы далеко не впервые, и даже Тереза с почты видела, как ты поздно ночью бродила по деревне в одной пижаме во время твоих предполагаемых отключек.

– Предполагаемых отключек, говоришь? Вот оно что… Понимаю. Теперь все это выплывает наружу, не так ли?

– Ну, это ты мне сама скажи, Джен. Это ведь ты вроде как что-то утаиваешь на этот счет.

Вскипевшие в глазах горячие слезы текут по моему лицу. Гнев и страх – сильнодействующая смесь.

– Мамочка? – звучит позади меня тихий голосок, и, обернувшись, я вижу Элфи – его изумленное лицо с широко раскрытыми глазами. – Почему ты кричишь?

– Да уж, Джен, – шипит Марк. Он подходит вплотную и склоняется ко мне. – Почему ты кричишь? – Его жаркое дыхание обдает мне ухо. – Потому, что я задел тебя за живое?

Отстраняюсь, свирепо глядя на него.

– Да ничего-то ты обо мне не знаешь! – шиплю в ответ.

– На этом и сойдемся. – Марк протискивается мимо меня и берет Элфи за руку. Слышу, как он тихо разговаривает с нашим сыном, когда ведет его наверх, оставляя меня в полном одиночестве, вдруг охваченную чувством своей полной беззащитности.

Глава 43

Дженни

Его руки, хотя и большие, были нежными, когда он кропотливо расправлял и разделял крылышки, аккуратно и симметрично закрепляя их. Она наблюдала за этим, словно загипнотизированная, полная жутковатого благоговения перед тщанием отца и его вниманием к деталям. Ей нравилось выражение его лица, когда он работал, – спокойное, умиротворенное. И то, как он иногда посматривал на нее. Попятившись от двери, она случайно задела локтем за дверной косяк и непроизвольно охнула от боли. Быстро прикрыла рот рукой, но было уже слишком поздно. Выражение отцовского лица мгновенно переменилось. Он оскалился, как это делала соседская собака, проходя мимо ворот, а щеки его покраснели. Руки с силой хлопнули по столу, смахнув бабочку на пол.

– А теперь посмотри, что ты наделала!

Глаза Джейн тут же наполнились слезами, и она попятилась, боясь отвести взгляд от папы.

– Прости, прости, я просто хотела посмотреть…

Его лицо сразу же смягчилось – словно щелкнули выключателем.

– Думаю, в любопытстве нет ничего плохого, – произнес отец. – Иди-ка сюда. – Он улыбнулся и поманил ее к себе. Снова расслабившись, Джейн подошла ближе. – Хочешь посмотреть, как это делается?

– Да, очень хочу!

– Нам придется взять другой образец – этот уже испорчен. Сходи-ка за своим пальто. Но только не шуми. Постарайся, чтобы твоя мама не видела тебя и не слышала. Все ясно?

– Да, папа.

Вскоре она вернулась уже в пальто, застегнутом на все пуговицы.

– Это будет один из наших секретов?

– Да, моя принцесса. Именно так.

* * *

Холод просачивается сквозь тонкую ткань, понемногу приводя меня в чувство.

Я в садовом сарае.

Почему я здесь? Последние несколько раз я просыпалась на кухонном полу, но совершенно не помнила, где была во время своих отключек. Интересно, не забредала ли я всякий раз в этот сарай, едва выбравшись из дома? Оглядываюсь в тусклом свете луны. Насколько могу судить, все выглядит точно так же, как и обычно, – все на своих местах. Взгляд падает на черную керамическую фигурку кошки, торчащую из-под деревянной скамейки. Не сразу узнаю ее, но, наверное, это Марк засунул ее туда. Нахмурившись, подползаю к ней и беру в руки. И в этот момент меня словно встряхивает от промелькнувшего в голове воспоминания – тяжесть в руках кажется смутно знакомой. Собираю ли я первые подвернувшиеся под руку предметы из чужих садов во время своих провалов в памяти? Мой разум слишком устал, чтобы и дальше размышлять об этом, поэтому я заталкиваю фигурку на место и встаю.

Могу предположить, что этот последний эпизод стал следствием визита полиции и отнюдь не благосклонного настроя Марка. Его обидные слова, то, как ожесточилось его лицо, когда он тогда смотрел на меня, все не шли у меня из головы, пока я лежала без сна рядом с ним. Даже во время проблем, которые возникли у нас после его измены, Марк не вел себя так по отношению ко мне. Что-то треснуло – сломалось. Не уверена, что мы оправимся от этого. Положим, мы все еще и спим в одной постели, но не можем быть более далеки друг от друга. Готова поспорить, что и общая постель – это тоже ненадолго. Это худшее состояние, в котором когда-либо пребывал наш брак, и я не вижу никакого пути впереди. Даже если сейчас честно расскажу о причинах своего недавнего поведения, это ничего не изменит – возможно, лишь ухудшит ситуацию. Убьет наш дышащий на ладан брак насмерть.

Все тело кажется жутко тяжелым, словно меня в буквальном смысле придавило чем-то увесистым. Подхожу к окну. Вижу силуэт дома на фоне темно-синего неба. Значит, еще ночь