– Типун вам на язык, – потерялпрофессиональную приветливость Василий Петрович, – скажете тоже! Простобезобразие! Все пока не так уж плохо. Надеюсь, в ближайший месяц мы установимпричину ее недомогания и ударим современными средствами по заболеванию. В нашемраспоряжении на сегодняшний день имеются уникальные…

– А если диагноз не поставят?

Романов осекся, секунду помолчал, потомскороговоркой выпалил:

– Я даже не собираюсь обсуждать эту тему.

– И все же, сколько тогда проживет Альмира?

– Не знаю! – заорал доктор. – Иникто вам не ответит. Ну что за любопытство? Или вы на наследстворассчитываете? Год, два, три…

Я вернулась в палату к Альмире и честнопередала весь разговор с однофамильцем. Богачевская выпуталась из пледа:

– Ну-ну! Значит, пока поживу. Ладно, поглядим,кто кого: я смерть или она меня. Вообще говоря, я всегда выигрываю схватку слюбой неприятностью.

Я невольно улыбнулась. Похоже, Альмира сумеетпобедить, ведь смерть для нее всего лишь неприятность.

– Ты оставь мне свой телефон, – попросилаБогачевская.

Я нацарапала цифры на бумажке и ушла.

На улице стояла жара, а в машине было как вдуховке. Я села внутрь и чуть не скончалась. Пальцы ухватились за ручку, в моемавто нет электрических стеклоподъемников, к тому же механизм, открывающийдоступ воздуха в салон, всегда заедает. С большим трудом мне удалось опуститьстекло до половины, и тут раздался сильный взрыв.

На секунду я оглохла, потом ощутила толчок взатылок. По шее начало медленно ползти что-то вязкое, теплое, противное. Ямашинально схватилась за голову. Пальцы ощутили горячую, влажную, мягкуюсубстанцию. Я чуть не потеряла сознание, но удержалась и замерла на сиденье,боясь опустить руки.

Вот оно что. Я иду по правильному пути.Пропажа Галки, смерть Ксюши и болезнь Альмиры связаны между собой. Пока я немогу понять как, но тот, кто устроил весь сыр-бор, выследил меня. Небосьзаметил у дома Ксюши… Мужик! Тот самый, который спрашивал дорогу! Это и естьпреступник. Он пошел за мной, понял, что я иду к Альмире, и решил уничтожитьслишком любопытную Лампу.

В моей машине было установлено взрывноеустройство, сработавшее, когда я стала опускать стекло. Небось «адская машинка»лежала на заднем сиденье, и сейчас из моего развороченного затылка вытекаеткровь. Впрочем, нет, она жидкая, а под пальцами нечто желеобразное. Мозг! Огосподи! Но мне же совсем не больно!

Несколько минут я просидела, боясьпошевелиться. Потом кое-как сгребла в кучу остатки разума и приняласьуговаривать себя.

Спокойно, Лампуша, не теряй самообладания.Ничего жуткого пока не произошло. Подумаешь, дырка в голове, тебе ее заделают,поставят симпатичную железную пластинку, и станешь как новенькая! Глаза у тебявидят, ноги шевелятся… Интересно, почему все-таки мне совсем не больно? ТакКатя же в свое время рассказывала, что наш мозг вроде не имеет болевыхрецепторов, или я ошибаюсь?

Теплая масса стала медленно перемещаться наспину. Так, нужно немедленно принимать меры, иначе весь мозг вытечет, и чтотогда со мной будет, а? Хоть Вовка и уверяет, что я совсем не пользуюсь серымвеществом, но ведь это неправда.

– Вам плохо? – раздался участливый голос.

Я скосила глаза и увидела девочку в краснойфутболке с лотком кока-колы, висящем на ремне.

– Стою тут, – продолжалапродавщица, – гляжу, вы так странно сидите, уже давно, может, вам помочьчем?

В душе поднялось ликование. Так, слышу я тожехорошо, теперь, главное, не опустить руки, чтобы удержать в черепной коробкесодержимое. Я уперла локти в спинку кресла, теперь смогу продержаться оченьдолго. Интересно, если сейчас все же мозг просочится на пол, медицина способнаотмыть его и запихнуть на прежнее место? Надеюсь, что да. Современные хирургизапросто пришивают руки, ноги…

– Вы немая? – участливо наклонилась кокну девушка.

– Нет! – воскликнула я. – Ура! Ямогу говорить! Господи, какое счастье! Жить без голоса ужасная катастрофа.

Девочка вздрогнула:

– Вы только сейчас это поняли?

– Кисонька, – попросила я, – глянь,что у меня с затылком?

Девочка прищурилась.

– Ну… не пойму… чем-то вы перемазались! Такаяштука, серо-желтая течет… дайте-ка…

– Ой, не приближайся!

Торговка водой отшатнулась.

– Сделай одолжение, помоги, – взмолиласья.

– Да, конечно, – кивнула девушка.

– Видишь мою сумочку? Вынь оттуда мобильный,нажми на кнопку с цифрой 3 и держи пару секунд. Телефон сам соединит тебя счеловеком по имени Владимир Костин. Скажешь ему: «Лампа сидит в машине возленовой клинической больницы. На нее было совершено покушение, разбита голова.Поторопись, иначе у меня весь мозг вытечет, он уже на шее».

Девушка вздрогнула, потом, сильно побледнев,обошла автомобиль, открыла правую переднюю дверь и выполнила мою просьбу. Сунувсотовый на место, она пробормотала:

– Может, лучше «Скорую» вызвать и милицию?

– Не волнуйся, – успокоила ее я, –сейчас тут все окажутся, минут через пять-шесть.

Хорошо, что я догадалась локтями в спинкуупереться, теперь руки не устанут.

– Давайте я пока в аптеку сгоняю, заанальгином, – прошептала продавщица.

– Не надо.

– Вам не больно?

– Абсолютно. В мозгу болеть нечему.

– Я бы со страха умерла, – пролепеталадевочка. – Ну чем же вам помочь, а? Ума не приложу.

– Не дергайся, включи музыку, веселей станет.

– Нет, – окончательно перепугаласьона, – вдруг еще что-нибудь взорвется! Лучше так сидеть.

Вдали послышался вой сирен, и через мгновениеоколо меня притормозила целая кавалькада. «Скорая помощь», бело-синие «Жигули»с надписью «ДПС», еще одна милицейская машина, украшенная буквами «ПМГ», двамотоциклиста и черная «Волга» без всяких опознавательных знаков. Так, понятно.Вовка из центра города сюда за считаные минуты никак не мог добраться, но онподнял в ружье всех, кто оказался поблизости.

Из «Волги», словно на реактивной тяге, вылетелпарень и бросился ко мне:

– Вы Евлампия, сестра Вовки Костина?

– Ага.

– Врача, живо.