— Твои родители… они… — у меня не было слов, чтобы объяснить ему.

— Я знаю. Иди ко мне, — сказал он, тяжело вздыхая. Значит, это привычная реакция? Голова закружилась от такого предположения. Это не может быть правдой.

— Маркус, — голос, повергший меня в оцепенение. Если он так отреагировал на наши руки то, что будет от объятий. Меня окатило запахом, пропитанным ненавистью. Я ели нашла силы, чтобы отлепиться от Маркуса, поскольку это было неприлично, — Что это значит?

— Только то, что ты видишь отец, — твердо ответил Маркус. Я смотрела в его лицо и не узнавала. В голосе звучала сталь, которой я никогда прежде не слышала. Выражение лица стало каменным. У меня был шок.

— Оставь нас, — проговорил отец Боб, обращаясь ко мне. Маркус, молча, кивнул. Я также молча, подчинилась.

Оставлять его наедине с этой парочкой было даже страшно. Лишь самовнушение, что это его собственные родители, помогло мне уйти. Но никто не мог запретить мне слушать. Но и здесь меня подстерегла неудача. Мои родители тоже пришли за кулисы, только чтобы поздравить. Я увела их в сторону, получая поздравления и упреки в не веселости. Но объяснить я не могла.

В гриммерке мне не было покоя. Я переживала за него. Полностью переодевшись, распутав волосы и умывшись, я буквально вылетела в коридор. Маркуса не было. Я спросила Лоренцо. Он показал мне, где его видел. Там я его и нашла.

— Привет рыжая бестия, — слегка улыбнулся он, хотя глаза были грустными.

— Что случилось? Что он тебе наговорил? Я и не думала, что тебе нельзя ни с кем встречаться, — тараторила я.

— Нет. Встречаться мне можно, но без физического контакта, — морщась, объяснял он.

— Как это? Даже держаться за руки нельзя? — не скрывала я своего удивления.

— Ламия, это сложно объяснить…

— Я ему не нравлюсь. Вся моя деревня ему противна! Что еще объяснять? — возмущалась я. Маркус мялся.

— В целом ты права, но…

— Но? Что еще за но? Они тебя уже сосватали? — вспомнила я рассказ Лоренцо.

— Практически да. Только, бестия, это для меня ничего не значит. Он это прекрасно знает. Он знает, что я всегда был против. И подобной реакции я ожидал. Только не думал, что ему хватит наглости прямо здесь…

— Легче… Ты хоть понимаешь, что ему плевать на твои возражения? Он прогнал меня, как… как собаку, путающуюся у него под ногами, — запиналась я, ели сдерживая свое негодование, клокочущее внутри.

— Понимаю. Но насильно ему женить меня не удастся! Не переживай так. Все будет в порядке. Я уже большой мальчик.

На его лице появилась улыбка, только вот радости в ней не было. Он обнял меня, а я тяжело вздохнула. Следом он сделал тоже самое. Так мы простояли пару минут, пока я не вспомнила, что меня ждут. Нам пришлось расстаться на этой грустной ноте.

Вечер был испорчен. Да и утро не лучше.

Негатив, который я получила от отца Маркуса, до сих пор не вышел из меня, не излился. Даже после того, как я все объяснила Лоренцо, легче не стало.

Мой лучший друг тоже не знал, что нам делать. Он поддерживал нас с Маркусом, но признавал, что жизни он не даст и приложит максимум своих усилий, чтобы разлучить. В общем, настроение было то еще, когда я вошла в гримерку. Все повторилось как по нотам, за одним исключением.

Сегодня в зале были только сторонние люди, ни ребят из школы, ни родителей, только те, кто просто захотели посмотреть наш спектакль. И надо сказать зал был полон. Миссис Руппен сказала, что даже мест не хватило и ей предлагали сыграть еще один спектакль завтра, но она отказалась.

Этот разговор с ребятами проходил во время антракта. И ребята удивили ее своим решением и стремлением. С одной стороны мы ее расстроили, но с другой очень порадовали. Дело в том, что всем ребятам уже через месяц предстояло разъехаться по колледжам, а в таком деле лишние деньги не помешают. Вот ребята и согласились сыграть платный спектакль.

Мне вдруг показалось, что только мы с миссис Руппен был дико удивленны такому решению. Мое согласие ребята получили в считанные минуты, а вот миссис Руппен нужно было что-то обсудить.

В итоге антракт закончился, а преподавателя не было. Нам пришлось начинать в неведении. Но в свое время она вышла на сцену, как ей и полагалось. И снова мы сорвали шквал оваций. А вот во время поклона зрителей ждал сюрприз.

Им было объявлено, что завтра тоже состоится этот же спектакль, только на платной основе и цены будут уточнены к завтрашнему утру. Так же их попросили сообщить об этом всем знакомым. Я сомневалась, что на платный спектакль придет хоть половина сегодняшних зрителей, но ничего не поделаешь.

Самое приятное было после спектакля и обсуждений нашей затеи.

Мы уединились с Маркусом в моей гримерке. Там, в углу небольшой комнатки стояло старое потрепанное кресло. На правом подлокотнике у него был выдран клок ткани, а на левом грубо зашит через край. Вот на этом старом кресле мы и уселись.

Маркус сама галантность. Сначала он постучал в дверь, осведомившись можно ли ему войти. Конечно, я с радостью позволила ему это. К тому времени я уже переоделась, смыла грим и сидела перед зеркалом, вынимая все шпильки и невидимки, которых было бесчисленное множество.

Он уселся на кресло и какое-то время молча наблюдал за мной. Это было потрясающее ощущение, но мне хотелось ближе. С последней шпилькой я встала, резко кинула ее на столик и двинулась к нему. Не знаю, что на меня нашло, но было забавно.

Он сначала не понял, потом испугался (это я видела по его глазам и ощущала малейшие изменения его запаха), а потом протянул ко мне руки и широко улыбнулся. Я взгромоздилась ему на колени, накрывая копной своих распущенных волос. Он засмеялся. Смех был очень заразительным, и я последовала за ним. Но вдруг он перестал смеяться, откинул мои волосы назад и заглянул в глаза.

Впервые я не могла точно определить его эмоций. Но кошачье чутье подсказывало, что это рождается страсть. Крепкая мягкая рука притянула к себе мою талию, обвивая целиком, другая скользнула по позвоночнику, шее, легла на затылок…

Меня не нужно было притягивать физически. Я этого хотела сама. Между нами будто разряды гуляли. Даже дыхание у него стало чуточку горячее или мне показалось? Не важно!

Он целовал меня долго, нежно, страстно. Его губы почти полностью захватывали мои. О дыхании в такой момент можно было только мечтать. Одна его рука запуталась в моих волосах. Вторая будто пульсировала у меня на талии. Мои руки изначально были у него на плече, но уже при сближении одна рука вплелась в волосы, а другая сдвинулась к шее и ключице. Дальше было хуже.

Левая рука продолжала шарить по ключице, медленно, но верно опускаясь на грудь, вот уже упругий живот. Я ощутила под своими пальцами горячую кожу, обтягивающую кубики на животе. Сама не поняла, как такое вышло, что я залезла ему под рубашку, но меня это шокировало. Я не собиралась заходить так далеко.