— Ты тоже поедешь на чемпионат в этом году? — спросил его Киллиан.

Матте кивнул.

— Там будут все.

— Дядя! — выпалила Алесса. — Ты уже участвовал, а Киллиан будет в первый раз. Ему больше нужна поддержка, чем тебе.

Кастеллан приобнял Лисс за талию, пройдясь пальцами по завязкам ее купальника и ребрам. Я сощурил глаза, заметив этот странный и даже немного интимный жест. А не наврал ли мне Киллиан о том, что у них ничего не было? Алесса уперлась рукой в плечо парня. Я поднапрягся от такого развития событий.

— К слову, вам пора вылезать, — сказал Маттиас и сунул руки в карманы халата. — Нас скоро заберут отсюда. И, да, Киллиан, — обратился он к парню.

Кастеллан вскинул брови, поднимаясь из купальни.

— Твои родители здесь.

* * *

Я в сотый раз взглянул в зеркало, поправляя уложенные русые волосы и чистый зеленый свитер. Мои глаза выдавали явное беспокойство.

Ханнеле и Эрвина Кастелланов я не видел несколько месяцев, со своего последнего визита на Химос, где мы обычно и встречаемся. Они — мастера в зимних видах спорта, и я тоже стараюсь не терять форму, поэтому наши семейные встречи обычно проходят здесь или еще где-нибудь недалеко от Хельсинки, моего родного города.

Маттиас уже давно пересекся с ними, они поболтали и посидели вместе в купальнях. Я бы, наверное, тоже с ними был, не отвлекись я на Алессу. Она почти не отходила от меня весь день, что-то рассказывая или просто донимая меня. Чего и следовало ожидать, она снова оказалась рядом, оттягивая рукава своего красного свитера.

— Волнуешься, да?

Я опустил на нее взгляд, пытаясь выглядеть спокойным.

— Чего мне бояться? Другой вопрос, не волнуешься ли ты, обезьянка.

Я мягко ущипнул ее за щеку, с добротой улыбнувшись и глядя на Лисс. Она улыбнулась мне в ответ, смахнув с лица светлые пряди.

— Не переводи стрелки, — ответила она, оказавшись слишком проницательной. — Вижу, что боишься. Расслабься, ты же всегда победитель.

Она похлопала меня по плечу, после чего прошла мимо и направилась к дверям коридора. Мы находились за углом холла в коттедже, просторном и хорошо обставленном. Вокруг сновали люди в кофтах и с полотенцами, все довольные и улыбчивые. А рядом с нами стоял Марьен, скучающе глядя в экран телефона. Когда Лисс собралась уходить, парень сунул его в карман и тоже направился за ней.

— Если он и волнуется, Лисси, то за тебя, — подметил Хилл. — Ты же точно выкинешь какую-нибудь херню.

Марио рассмеялся, когда Алесса бросилась на него с кулаками. Я вновь пригладил волосы, отряхнул свитер и, попытавшись выглядеть уверенно, зашагал ко входу в большую гостиную коттеджа. Там в ряд стояли диванчики и столики, за которыми все разговаривали и пили кофе. Я шикнул на близнецов, пытаясь заставить их наконец уняться. Марио и Алесса замолкли, проследовав за мной и то и дело поглядывая друг на друга. Конечно, я хотел показать родителям, кого курирую и кто стал одной из главных фигур в моей жизни. Вряд ли мама и папа оценят интеллект Алессы, но в целом она должна им понравиться. А Хилл следом потащила с собой и своего брата, чему я не стал препятствовать.

Тут пахло какао и выпечкой, атмосфера была уютная и располагающая. За секунду я глазами нашел своих родителей, которые, сидя на большой викторианской софе, тоже заметили меня и сразу же вскочили на ноги.

Ханнеле — моя мама. Невероятно эффектная и красивая женщина, с виду выглядящая максимум на тридцать. У нее густые темные волосы, широкая обаятельная улыбка и большие зеленые глаза. Всем своим видом она излучает харизму и уверенность. Образованная, чертовски смешная и остроумная, именно она повлияла на меня больше всего. Мое поведение, повадки и характер — ее заслуга.

А Эрвин — мой отец, он может показаться неприметным, обладая вполне заурядной внешностью. Русые волосы, чистые голубые глаза и среднее телосложение. Но я видел в нем абсолютный авторитет. Он был умен, мудр, и его словам никогда нельзя было возразить. Сильный и тоже очень обаятельный и харизматичный. Изначально можно удивляться, отчего такая красавица, как Ханнеле, выбрала такого мужчину, как Эрвин. Но, когда знакомишься с ним, все вопросы отпадают. Именно к подобным мужчинам и идут такие яркие женщины, как моя мама. Идеальная пара, в которой они до сих пор, будучи уже сорокалетними, ездят вместе отдыхать, ценят друг друга и смотрят комедии с вином.

Я широко улыбнулся, кинувшись их обнимать. Мама первая бросилась мне на шею, покрыв поцелуями цвета персиковой помады. От нее пахло какими-то терпкими духами и шампунем с травами. Ее длинные темные волосы, убранные за уши, как обычно, полезли мне в лицо, и я зажмурился — стало щекотно. Папа хлопнул меня по плечу так, что я дернулся. Он обнял меня куда крепче мамы и тоже поцеловал в щеку.

— Мой карамельный мальчик! — воскликнула она сначала на английском. — En ole nähnyt sinua pitkään aikaan, ja olen kaipaan sinua-a![5]

Папа, заметив за моей спиной счастливую Алессу и равнодушного Марьена, одернул Ханнеле за рукав белой рубашки.

— Лиан не один, конфетка, — сказал он. — Говори на английском.

Мама тоже увидела обоих близнецов и радостно улыбнулась им.

— Я Ханнеле Кастеллан, — гордо сказала она с акцентом. — Матте говорил о вас. Вы, должно быть, ученики Киллиана?

— Я Алесса Хилл, и он только мой куратор. — Они пожали друг другу руки. — Марио хиляк, и он не на спортивном факультете.

— Марьен Хилл, — спокойно сказал тот. — По крайней мере, у меня есть мозги и талант, поэтому я на факультете искусства.

Лисс и Марио недовольно переглянулись, а мама засмеялась. Она обняла Марьена, и Эрвин тоже поздоровался с обоими Хилл. Мы впятером сели на диванчики, рядом с которыми был журнальный столик. На нем покоился поднос с чайным сервизом и вкусным имбирным чаем, который считался местным.

— Итак, теперь ты курируешь спортсменов в «Айленде», верно? — спросила мама, взяв чашку в руки. — А мы уж не верили, что ты многого добьешься в серфинге.

Папа сидел молча, рассматривая Лисс и Марио.

— Нет, он куратор в спецгруппе и курирует только меня, — ответила Алесса, глянув на маму. — Это почетно, очень почетно!

Ханна нахмурилась, встретившись со мной глазами.

— Как забавно! Ты же ненавидишь «Айленд», Киллиан, — засмеялась она. — После того, как тебя отчислили, ты его стороной обходишь.

— Тебя отчислили из «Айленда»?! — ахнули в один голос Марио и Лисс.

Я помрачнел, насупившись. Я много раз говорил, что не переношу наш местный университет, но никогда не называл причины. А именно — что три года назад меня отчислили из «Айленда».