Киллиан чуть отстранился, полусонными глазами вновь вернувшись к огню. Я положила голову обратно ему на грудь и прикрыла глаза. Сердце еще билось, а дорожки слез все же успели прокатиться по щекам. Но мне было спокойно и мирно. Еще никогда я не чувствовала себя так умиротворенно.

— Спи, обезьянка, спи спокойно, — проворковал Киллиан.

Окутанная его присутствуем и запахом, в тепле и уюте я действительно быстро заснула. Последняя мысль, погасшая в голове перед сном, была до невозможности абсурдной и дикой.

Мне показалось, что я впервые полюбила. И словно все мои проблемы и неприятности разом закончились. Страх, что это все ошибка и худшее только впереди, в ту минуту меня даже не посетил.

Хоть день был и морозный, но в то же время солнечный и ясный. Людей на улице было много, все укутанные в куртки и шарфы, с досками, лыжами или горячим шоколадом. Высокие сосны и пихты окружали наше небольшое поселение на Химосе, укрывая хвоей домики и коттеджи, из труб которых шел густой дым. В воздухе стоял запах мороза, какао и жареной еды, которую люди ели за столиками у прилавков с готовыми блюдами. Некоторые неспешно брели вдоль дорожки, направляясь к горе, другие уже свесили ноги с подъемника, который медленно тащил их на вершину.

Я поправил черную шапку, которая укрывала мои платиновые волосы, и зарылся носом в шарф. Сверху на мне были горнолыжная черно-белая куртка и серые джинсы. Сам по себе я был совершенно не готов кататься и пришел сюда только ради одного.

Удивленно вскинув брови, я коротко бросил:

— Я не ожидал, что все настолько плохо.

— У меня просто практики не было, — отстраненно ответил Себастиан.

— Ты же занимаешься серфингом.

— Я ни разу не выезжал за пределы Гонолулу, ясно? — с раздражением оправдывался он.

Я рассматривал его, угрюмо сидящего на снегу в своей зеленой куртке и с доской, прикрепленной к ботинкам для сноуборда. Салливан был уже весь в снегу, что неудивительно, потому что я стал свидетелем того, как он, встав на доску, прокатился несколько метров, поскользнулся и упал. Через пару секунд до моих ушей донесся знакомый звонкий смех и следом недовольное бурчание. Обернувшись, я увидел Алессу и Киллиана, съезжавших с горы. Сестра заметила меня и, свернув, заскользила в мою сторону. Киллиан же затормозил, открепил доску, взял ее под мышку и поплелся к нам. Яркие желтые глаза и румяные щеки Алессы горели. Она, одетая в красный лыжный костюм, улыбалась и тяжело дышала.

— Что, даже сдвинуться не можешь? — сказала она Себастиану с издевкой.

Он лишь бросил на нее недовольный взгляд. От белого снега, из-за которого щипало глаза, у Салливана светились разноцветные радужки его гетерохромных глаз. Один изумрудный, а второй небесно-голубой. А темно-каштановые волосы блестели на солнце.

— Я рад, что у тебя была возможность попрактиковаться со снегом, — сказал Себастиан. — Но я его вижу в первый раз.

Алесса и Киллиан, который был облачен в синий полосатый теплый костюм, удивленно переглянулись. Наверное, для них это был шок — парень, родившийся в Хельсинки и проживший несколько лет на сноуборде, и девушка, зависимая от снега и доски. Я очень хорошо разбирался в людях и с самого начала догадался, что Себастиан засранец только с виду. На деле он неплохой малый, и мне, хоть и не верилось, захотелось ему помочь.

Усмехнувшись и глянув на Лиссу, я, зная, что она не откажет, обратился к ней:

— Лисс, может, поможешь ему?

— Я?! — захлопала она глазами-лупами.

— Ты-то спортсменка хоть куда, — улыбнулся я. — А цель этой поездки — учиться и обмениваться опытом. Тебе учиться уже нечему, а вот помочь Себастиану будет хорошей идеей.

Она явно растерялась, не зная, что ответить. Салливан даже не заткнул меня; ему деваться было некуда. Он, смело подняв глаза на Алессу, спокойно и серьезно ответил:

— Мне будет полезно.

В поисках помощи Лисс повернулась к Киллиану, который все это время молчал и слушал нас. Он пожал плечами.

— Согласен, будет здорово, если повозишься с ним.

Кастеллан хитро глянул на меня, и я мысленно ухмыльнулся. Он сказал это только ради того, чтобы Лисс подружилась с Себастианом и чтобы отдохнуть самому. Я тяжело вздохнул, подойдя к Киллиану и похлопав его по плечу. Мы вместе направились к спуску с горы.

— Ну, в таком случае вы разберетесь вдвоем, ладно?

— Согласен, — уже хитрее произнес Кастеллан. — А я хочу глинтвейн.

Мы оба двинулись в сторону второго подъемника, оборачиваясь и размахивая руками в варежках. Я видел совершенно растерянный взгляд Алессы и немного напряженный — Себастиана. Не знаю, чего мы с Киллианом добивались, но явно убили двух зайцев: нашли способ научить Себастиана держаться на сноуборде и прекратить их войну с Алессой. Киллиан убеждал меня, что только она считает это войной, но я знал, что и Салливан не лучше. Он все время соревновался с Лисс и пытался показаться лучше. А еще ему нравилось выводить ее из себя.

Поэтому по шее получили сегодня оба. Раз они терпеть друг друга не могут, то пусть вдвоем и остаются. Эта не озвученная вслух мысль возникла у нас с Киллианом одновременно, и согласившись с ней, мы вместе ушли в поселение пить глинтвейн. Тем более что мне не терпелось с ним поговорить. Я прекрасно знал, что он провел ночь с моей сестрой, и хотел быть в курсе, не случилось ли чего плохого. А если случилось нечто хорошее… Честно говоря, мне лучше ничего об этом не слышать.

* * *

— Если я так сделаю, то поеду вперед, а потом полечу кувырком, — злобно ответил я.

Но Алесса и слушать не хотела. Стоя рядом, она наставническим тоном указывала:

— Ты никуда не поедешь, если встанешь на задний кант.

Я нахмурился. Хилл пыталась выставить меня идиотом, а не научить чему-то. Я видел, с каким нежеланием она объясняет мне все тонкости сноубординга и как ей хочется уйти куда-нибудь подальше. Подул холодный ветер, и я натянул зеленый капюшон куртки, стараясь согреться. В лицо сразу полезли волосы. Белый шарф, завязанный вокруг моей шеи, едва улучшал ситуацию. Хилл даже не смотрела на меня. Она уставилась куда-то в сторону, видимо, пытаясь не встречаться со мной глазами и не выражая даже малейшего интереса. Все это ужасно бесило меня. Я тоже не особо хотел с ней работать, и без ее наглого тона понимая, какая она зазнавшаяся девчонка. Один ее вид в окружении главных кураторов выводил меня из себя. За что такое внимание? Лишь за то, что она родственница Маттиаса Хилла?

Я упер руки в бока, придерживая ногой доску, и, шмыгнув красным носом, холодно заговорил:

— Послушай, если тебя это все раздражает, можешь валить отсюда. Мне тоже не слишком комфортно с тобой, ясно? Ты привыкла, когда тебя обхаживают и бегают вокруг тебя, чего ты явно не заслуживаешь. Я не собираюсь это делать только ради того, чтобы ты научила меня кататься по этой белой холодной херне, ясно?