Алесса повернулась ко мне и удивленно посмотрела, захлопав желтыми глазами.

— Я не собираюсь унижаться перед тобой только из-за того, что я полный ноль в сноуборде. Поэтому можешь идти и дальше безупречно кататься на доске, а потом оказаться в компании, где все тебя обожают. Я справлюсь без тебя.

Когда закончил, я уже догадался, что сказал лишнего. Хилл стояла рядом, все еще таращась на меня, как-то странно сощурившись.

Плотно сжав губы и отвернувшись, я через силу произнес:

— И я не знаю, что такое этот «задний кант», окей?

Она молчала пару секунд, после чего как-то неловко натянула красную шапку на светлые волосы и, потупив взгляд, ответила:

— «Задний кант» — это когда ты опираешься на доске на задние бортики, где находится их острая часть. Таким образом можно тормозить и контролировать скорость. Давай покажу, как это?

Когда я посмотрел на нее, мы встретились глазами. Я заметил, как она сначала уставилась на мой голубой, затем на зеленый, не зная, в какой лучше смотреть.

Ну и дурочка.

— Покажи.

Алесса быстро прикрепила ботинки к сноуборду и, перенеся вес на пятки, уперлась в снег задней стороной доски, при этом держа равновесие.

— Вот так, видишь? Передний бортик с лезвием — передний кант, а задний бортик — задний кант. Перенесешь вес на передний кант — наберешь снега на доску, перевернешься и сломаешь себе шею.

Уже через мгновение она, поддерживая меня за торс, стояла рядом, а я, облокотившись о ее плечо, чтобы не упасть или случайно не уехать, пытался повторить ее трюк. Она казалась коротышкой в своей большой горнолыжной куртке и шапке с торчащим помпоном в сравнении со мной, высоким и худым. Ее красный нос торчал из-под шарфа, а на густых светлых ресницах блестели снежинки. Я даже не замечал, что у нее есть веснушки, как и у меня.

— Давай-давай, едь медленно, контролируя скорость задним кантом… — все болтала она.

Я ехал медленно, придерживаемый за идущей рядом Алессой, которую еще никогда не видел такой сосредоточенной.

— Вроде получается, — заметил я.

— Ага, — кивнула она.

Я и не успел моргнуть, как процесс завлек меня.

* * *

Марьен казался на удивление молчаливым. Он сидел в сером кашемировом свитере, спокойно разглядывая белые пейзажи за большим панорамным окном. У губ он держал чашку с глинтвейном, а руки были все еще красные от холода, хотя мы сидели в помещении уже около двадцати минут. Сосредоточенные золотые глаза юноши разглядывали снежные леса вокруг поселения, в которых острые концы сосен тянулись к бурому небу.

Мы сидели недалеко от камина за прозрачным кофейным столиком, на котором стояли чайник и корзинка со сдобным французским хлебом. В громкоговорителе вещала какая-то дамочка, тараторя новости на финском. Я был почти на сто процентов уверен, что на Химосе больше англоговорящих иностранцев-туристов, чем финнов, которые могли понять этот язык. Я-то прекрасно понимал, что говорит радиоведущая, в отличие от остальных.

— Думаешь, это было хорошей идеей? — спросил я Марио.

— Что именно? — Он перевел на меня свой спокойный взгляд.

— Оставлять этих двоих вместе.

— Ну, либо они уладят конфликт, либо совсем рассорятся. Третьего не дано, — пожал плечами Хилл.

Он повернулся ко мне, демонстрируя тонкие правильные черты лица, словно от рождения был аристократом. Несмотря на то что на голове сидела шапка, платиновые волосы все равно были аккуратно уложены. Вообще, Марьен Хилл всегда выглядел так, будто одет с иголочки. Я думаю, такое человеку дано изначально. Либо ты даже заваренную лапшу ешь в красивой тарелочке, и все у тебя идеально разложено, и порядок в делах и жизни, либо ты суетный и ничего не успевающий, который даже дорогое вино пьет как дешевое. Я был уверен, что к первым я не отношусь. Быть может, он действительно обладал чем-то таким, за что так гордится и из-за чего ведет себя как засранец.

— Кстати, Матте предлагает сегодня вечером сходить на горячие источники. Они находятся в горах, в спа-комплексе Химоса. Там красиво, — сказал я, грея руки о чашку с глинтвейном.

— Здорово, — отозвался Марьен, вытянув руки на столе и рассматривая свои пальцы. — Можем расслабиться.

Я слабо улыбнулся и кивнул.

— У тебя было что-то с моей сестрой? — сразу в лоб спросил Марьен, подняв на меня глаза.

Я опешил, поперхнувшись. Сразу стало холодно, как бывает, когда смотришь ужасы и наступает особо страшный момент.

— «Что-то» — это что? — вкрадчиво произнес я.

— Тебе на пальцах объяснить? — раздраженно ответил Хилл. — Не строй из себя дурака. Я прекрасно знаю, насколько хорошо ты знаком с этим «что-то» с кем-то.

Я вопросительно поднял брови.

— В первую же ночь знакомства со Стеллой, сестрой Саймона, ты едва не затащил ее в постель. Уверен, такое ты проворачивал достаточно часто. Говорящий факт, Киллиан, — пояснил Марьен и посмотрел на меня с какой-то надменностью.

Я ощутил злость. Не знаю, из-за чего, но это явно придало моему тону наглости. Нахмурившись, я отодвинул полупустую чашку в сторону.

— И что ты хочешь этим сказать, Марьен?

Он ухмыльнулся. Ему стало интереснее.

— То, что ты всегда рад воспользоваться возможностью.

— Я думал, что мы договорились, — процедил сквозь зубы я. — Когда речь заходит об Алессе, я в эти игры не играю.

Очевидно, меня взбесило то, что Марьен до сих пор считает, будто бы у меня есть какие-то неправильные мысли об Алессе. Хотя она — единственное, что я пытаюсь беречь.

— Вот именно. Это особое отношение меня и напрягает. На что ты надеешься?

Я не заметил, чтобы Марьен говорил это со злобой. Видимо, его действительно волновал этот вопрос.

— А на что я должен надеяться?

— Ты не подумай, — произнес Марио, — мне просто интересно, ради чего ты перечеркиваешь свой обычный образ жизни. У тебя полно разных возможностей, а вместо этого ты соглашаешься нянчиться с моей сестрой. Ты мог бы сто раз послать ее за чокнутые выходки, а на деле уже засыпаешь рядом с ней и даже заслужил мое доверие. Кастеллан, ты куда метишь-то?

Меня пробрал до костей его вопрос. Все это время я даже не задумывался о том, чего хочу от Алессы. Действительно, а чего я хочу от нее? Кем хочу для нее стать? Что мне от нее нужно? Семья, дом и собака? Или я до самой старости буду с ней носиться и иногда целовать от скуки?

Я даже не знал, что вообще между нами происходит. Тот спонтанный поцелуй на пляже перед вечеринкой у Стеллы, другой поцелуй, когда я пытался отвлечь ее от Саймона… Теперь еще и тот, что был вчера. Все это остается необговоренным. Но я где-то слышал, что друзья обычно не целуются и вообще это не норма. Так какого хрена между нами происходит? Почему мы разговариваем, а потом в один момент срываемся, тянемся друг к другу, после чего спокойно делаем вид, словно ничего не случилось? Почему я не веду себя как обычный парень? Разве я не должен приставать к Алессе, представлять Алессу в душе и пытаться лишний раз… потрогать ее за что-нибудь? Вместо этого я потеплее укутываю ее в одеяло, слежу, чтобы она не поранилась, и любуюсь ее торчащими из-под волос ушами…