– А, теперь я понимаю! – протянула я. – А что значит нетипичное место, Пётр Петрович?

– Сегодня в нашем театре состоится премьера музыкального спектакля одного молодого композитора, именно там мы и договорились встретиться. Вы успеете подготовиться к восьми часам вечера?

– Я постараюсь, Пётр Петрович, хотя, если бы вы сказали заранее, мне было бы гораздо проще это сделать.

– А я сам узнал об этом только сегодня, – Зимин развёл руками. – Тогда не буду вас больше задерживать, заеду за вами в половину восьмого. До встречи, Александра!

– До свидания, Пётр Петрович!

Вечная проблема всех женщин – что надеть. Слава богу, выбор у меня был небольшой. Ещё с прошлых времён в моем шкафу висело одно миленькое платье, в котором я обычно посещала концерты и сдавала экзамены в институте, надеюсь, что оно до сих пор мне впору.

– А вот это неожиданность!

Я озадаченно оглядела себя со всех сторон. В другое время я бы обрадовалась этому, а сейчас не знаю, что и сказать… Я похудела. Я безнадёжно и незаметно похудела за какой-то год! Моё элегантное серое платье, ещё прошлой осенью идеально сидевшее на широких бёдрах, сейчас висело на мне непонятным мешком. Какая подлость с его стороны!

– А я так на тебя рассчитывала! – чуть не плача, воскликнула я. – Эх ты!

Из моей сумочки заиграла весёлая музыка. Ой, неужели уже ПэПэ?

– Слушаю! – выпалила я, не взглянув на номер.

– Сашенька, милая моя, здравствуйте! Я только сейчас вырвался, чтобы вам позвонить! Вы очень ругаете меня?

– Ну что вы, Андрей Михайлович, я так рада слышать ваш голос! – я рухнула на диван. – Но только я не могу долго разговаривать, у меня тут непредвиденные обстоятельства!

– Что на этот раз, затейница вы моя? – хмыкнул он. – Очередной Козинский?

– Хуже, Андрей Михайлович! Меня пригласили в театр, а моё нарядное платье оказалось мне чудовищно велико, представляете?

– Не понял, кто это вас пригласил? – у Серебрякова изменился голос.

– Да шеф мой! – я махнула рукой. – У него, видите ли, встреча с клиентом, а я должна развлекать его супругу.

– Супругу шефа?

– Нет, супругу этого меломана Гройса.

– Так и что такое с вашим платьем? – он явно расслабился.

– Оно на мне висит, как растянувшийся домашний халат, что делать – ума не приложу. А времени почти не осталось.

– А другого платья у вас нет?

– Увы…

– Будет! – обнадёживающе пообещал художник. – А сейчас попробуйте просто пояском затянуть сверху. Или жакет накиньте, не на пять же размеров вы похудели!

– Нет, не на пять! – довольно хмыкнула я. – За идею спасибо, так и сделаю!

– Тогда не буду больше вас задерживать. Привет моему театру!

– Передам, Андрей Михайлович!

– И бросьте вы уже эту церемонность! Мы же не в девятнадцатом веке, в самом деле. Просто Андрей, договорились?

– Хорошо, Андрей Мих… Андрей!

Перед глазами живо всплыла тоненькая фигурка Полины Голутвиной, и на душе сразу стало пасмурно. Нет, не буду сейчас об этом думать. Буду наслаждаться счастьем, пока оно ещё не спохватилось и не дало дёру!

– Ведите себя прилично, моя дорогая, чтобы потом мне не пришлось краснеть перед коллегами.

– Буду стараться изо всех сил, Андрей! – весело рассмеялась я и нажала отбой.

Давид Аронович Гройс оказался просто душкой! Толстенький, как сказочная тыква перед превращением в карету, весёлый, как сборная команда квн, и умный, как Анатолий Вассерман. Он сразу же назвал меня доброй феей, чем заслужил пожизненное моё восхищение и преклонение. Давид Аронович был самым известным ресторатором Арбузова. Понятно, почему наш шеф так хотел заполучить его в клиенты! Слава богу, супруга этого чудо-человека оказалась не напыщенной безмозглой красоткой, а очень даже милой женщиной, матерью четверых дочерей, коими Давид Аронович хвастался непрерывно. Кажется, Зимин просчитался с выбором помощницы, ему надо было брать с собой Антонину Баруздинскую, а не бездетную меня. Впрочем, сам шеф так не считал, он довольно ласково на меня посматривал до начала спектакля, когда мы вчетвером прогуливались по театральному фойе, и во время первого действия его плечо время от времени горячо прижималось к моему, так что мне даже приходилось незаметно отодвигаться, будто бы случайно.

В антракте наши мужчины пригласили нас в кафе. Признаться честно, идти туда, где я когда-то была с Андреем, мне не хотелось, но раз назвался груздем – полезай в кузов. Я и полезла.

– Что вам заказать, моя дорогая Саша?

Зимин довольно нескромно обнял меня за плечи, чем вызвал во мне внутреннее отторжение. Похоже, мой смятенный взгляд не укрылся от Давида, ибо он, подмигнув мне хитро, тут же потащил моего шефа к барной стойке со словами: – Знаю я, что хотят женщины, уж поверьте мне, Пётр! У меня их пять штук!

Я расслабилась.

– Пойдёмте пока сядем, – предложила мне Екатерина Ираклиевна, и мы отошли с ней к ближайшему свободному столику.

Голодная публика потянулась на запах дорогих бутербродов, и вскоре вокруг барменши образовалось плотное нарядное кольцо. Наши мужчины на время пропали из виду.

– Как будто в театр приходят для того, чтобы поесть, – негромко заметила я, усаживаясь на стул.

– Для многих посетить в антракте кафе – вроде ритуала, – улыбнулась моя новая знакомая. – Скажите, Александра, а вы часто здесь бываете?

– В театре? – уточнила я. – Если честно, до стыдного редко.

– Что же здесь стыдного? – удивилась женщина. – Вы вовсе не обязаны любить театральное искусство. Наверняка у вас есть свои, не менее интересные предпочтения.

– Есть, – улыбнулась я. – Я читать люблю… Гулять под дождём… Слушать хорошую музыку.

– Вот видите! Правда, сегодня ваши надежды не оправдались, да? Хорошей музыкой то, что мы услышали, сложно назвать…

– Боюсь, вы правы. Хотя кому-то понравилось. Вы слышали, как восторгались наши соседи сзади? – я прогнусавила. – Божественно! Шедеврально! Просто нектар для ушей!

– Очень похоже, Саша! – рассмеялась Екатерина. – Но где же наши мужчины? Пустили Додика в огород…

– Он у вас замечательный! – бодро откликнулась я.

– Дети в нем души не чают! – она почему-то печально улыбнулась.

– А вы? – тут же ляпнула я. – Ой, простите меня, Екатерина Ираклиевна, это не моё дело....

– Мне не всегда с ним легко. Но знаете, как говорила моя бабушка, если мужчина устраивает тебя хоть на пять процентов – это идеальный мужчина. Так что мой Давид само совершенство!

– А я в своём вообще недостатков не вижу, – задумчиво произнесла я. – Ни одного…