– Гадкая девчонка, – проворчала Лара. – Все усилия насмарку.

– Нет, не все, – с безумной улыбкой сказал Андреас, добивая одеялом оставшиеся очаги пламени. – У нас в подвале три ящика коньяка! Всё-таки покупать алкоголь и шить одежду у портного было намного дальновиднее, чем наколдовывать.

В отличие от неё, он был одет так же, как и в дни роскошной жизни, – белая рубашка, чёрные штаны, красная куртка с вышивкой и ботфорты, как у дворянина. Лара одёрнула старую коротковатую юбку и, поставив на пол ведро, строго посмотрела на бывшего кота.

– Ты почему не сказал, что ты человек?

– Ох… – с досадой выдохнул Андреас. – Помнишь, в первый раз, когда ты меня обратила, я тебя спросил: «А если представить, что я человек?» Что ты мне ответила?

– Издеваешься?

– А ты ответила: «Тогда бы я тем более не подпустила тебя к себе. Потому что если смотреть на тебя только как на человека, то я вижу какого-то… странного незнакомца».

– Хорошо иметь абсолютную память, да? – с завистью процедила Лара.

– Ужасно. Помнишь всё, что хочется забыть, – признался Андреас и, увидев её злорадную ухмылку, добавил: – Однако есть моменты, вспоминать которые – одно удовольствие. Например, когда ты повалила меня на кровать… Я обречён помнить это всю жизнь.

Больше Лара не ухмылялась. Отвернулась, покраснела, задумалась об убийстве.

– Андреас, но ведь то, что ты не кот, а человек, меняло совершенно всё!

– Сначала я не признавался, чтобы тебя не пугать. Коту ты верила, а человеком видела меня впервые. Потом ты сказала, что хотела бы превращать животных в людей, чтобы даровать им свободу от хозяев. Узнав, кто я, ты могла вернуть мне человеческий облик и выставить из дома, а я этого не хотел.

– Почему?

– Я ведь уже говорил. Ты что, забыла? – Андреас легонько стукнул её по макушке.

– Я ничего не помню.

– Вспоминай!

От терзания памяти Лару отвлёк скрип двери. Она обернулась – в дом входил седобородый старик, одетый в пурпуэн[7] по моде полувековой давности. Узловатые руки опирались на палку. Под густыми бровями блестели тёмно-карие глаза, которые из-за морщин в уголках выглядели прищуренными.

«Это ещё кто?» – насторожилась Лара.

– Простите, друзья мои, я искал себе палку. – Гость улыбнулся, и даже за бородой было видно, какая обаятельная у него улыбка. – Оказалось, что теперь мне немного трудно ходить.

– Здравствуй, Крэх, – кивнул Андреас.

– Крэх?! – поразилась Лара. – Ты тоже человек?

– Я не просто человек. Я муж твоей бабушки.

– Ох ты ж, – отозвался Андреас.

– Но ведьмы не выходят замуж! – воскликнула Лара. – Тем более за обычного человека.

– Кто сказал, что я обычный? – лукаво сощурился Крэх. – Я колдун.

– Заколдованный колдун? – Она с сомнением оглядела старика, который ростом едва достигал её виска. – Выходит, ты умеешь колдовать? Можешь убрать весь этот бардак? А то сил нет смотреть на это пепелище.

Старый колдун развёл руками и сел на лавку рядом с Андреасом.

– Твоя бабка бросила мою книгу в жертвенный огонь – я теперь ничего не могу.

– Жаль, – приуныла Лара, а потом опомнилась: – Что же ты молчал, гадкий ворон, что ты человек?

– Чтобы ты продолжала мне доверять. Но отныне можешь считать меня своим приёмным дедушкой.

– Про сущность Андреаса ты давно знал?

– С самого начала. Надо же было бедному котёнку с кем-то поделиться.

– А мне почему не говорил? – холодно спросила Лара.

– Я думал, тебе всё известно. Ведь вы… – Старик быстро глянул на бывшего кота. – Иначе как бы ты с ним возлежала, не зная, что он человек?

Лара вспыхнула, всем сердцем желая переменить тему разговора, и повернулась к Андреасу:

– Ты тоже знал, что Крэх не совсем ворон?

– Догадывался. Во-первых, он слишком хорошо знал человеческую жизнь. А во-вторых, легко предположить, что я был далеко не первым, кого заколдовала ведьма.

Лара сдавила пальцами виски.

– Или вы мне сейчас всё расскажете, или я сойду с ума.

– Было мне четырнадцать лет… – бодро начал Андреас.

– Только не говори, что ты какой-нибудь похищенный принц, – перебила Лара.

– Спешу тебя разочаровать – я такой же пастух, как и ты. Но пас я не коз, а коров. Отсюда до моей деревни шагать не больше двух часов. Был душный летний день. Я полез в озеро, а одёжку сложил на берегу. Искупался, решил вернуться, смотрю – а у воды стоит старуха, страшная, как семь смертных грехов. Я сразу подумал, что она похожа на ведьму. Но вечно сидеть в воде я не мог, и так все пальцы сморщились. Вещей своих я не приметил и спросил: «Скажите, пожалуйста, вы не видали мою одежду?» Бабка твоя улыбнулась: «Нет, мальчик, но я могу помочь тебе её найти». Я не выходил. Она спросила, как меня зовут. Я ответил, и тогда старуха заговорила елейным голосом: «Не бойся, Андреас, выходи. Я дам тебе накинуть свою шаль, а потом мы вместе поищем твою одежду». Я двинулся в сторону берега, и когда расстояние между нами сократилось до семи локтей, старуха вытянула руку и произнесла то самое заклинание. Мало того, что я превратился в котёнка, так ещё и чуть не утонул. Пока я барахтался в воде, ведьма приблизилась ко мне, завернула в свою шаль и унесла. Я орал всю дорогу. То есть я думал, что ору, на самом деле я мяукал. Ведьма несколько раз била меня по ушам, но это не помогало. Дома она закрыла меня в своей комнате, и я стал вопить ещё громче. Потом вбежала ты и принялась успокаивать. Как сейчас помню, ты пахла полынью. Видно, бабка тебя очень любила, раз позволила меня оставить.

– Она сказала, что ты мой подарок на день рождения, – прошептала Лара.

– Вот тут, киса, память тебя и подвела. Это не она, а ты ей сказала, да так требовательно: «Бабушка, отдай его мне! Он такой хорошенький, а я давно мечтала о котёнке. Скоро у меня день рождения, пусть хоть котёнок будет моим подарком, а то ты меня совсем не балуешь, даром что ведьма». Это меня и спасло. Старуха не смогла тебе отказать.

– И отправилась искать другого ребёнка, – прибавил Крэх.

– Сколько детей убила моя бабушка? – одними губами спросила Лара.

– Двенадцать, – ответил старик. – Она превращала детей в животных, чтобы их было легче донести до дома и в полночь на перекрёстке предать жертвенному огню. Этот порядок почти не менялся семьдесят два года.

– Что значит «почти»?

Крэх и Андреас переглянулись.

– Рассказать ей? – тихо спросил старик.

– А выдержит? – засомневался бывший кот.