– Намекаю? – переспросил Родди, обращая на негосаркастический взор. – Помилуйте, ни в коей мере! Но если вы не хотите, чтобыобщество пришло к тому же заключению, что и я, не советую вам неотступнонаблюдать за ней с таким откровенно ревнивым блеском в глазах. Она, кажется,живет с вами в одном доме, не так ли?

– Заткнитесь! – рявкнул Энтони. Однако сэр Карстерз,настроение которого менялось с фантастической быстротой, беззлобно улыбнулся:

– Танцы вот-вот начнутся. Представьте меня даме. Я претендуюна первый.

Энтони поколебался, стискивая зубы. Он не мог, не имел праваотказать Родди в просьбе, более того, прекрасно знал, что, если все-такиуклонится, Карстерз не задумается уничтожить репутацию Александры, повторивтолько что высказанное им измышление. А Родди был самым влиятельным членомкруга, в котором вращался Тони.

Энтони унаследовал лишь титул Джордана, но не еговысокомерие и непробиваемую самоуверенность, завоевавшие тому непререкаемыйавторитет в высшем обществе. Он понимал, что герцогиня обладала возможностямиоградить Александру от холодного презрения и оскорблений, вынудить престарелыхдам и джентльменов отнестись к девушке с некоторой снисходительностью, но немогла заставить поколение Тони с готовностью принять ее. В отличие от РоддиКарстерза. Молодые аристократы жили в постоянном ужасе, опасаясь острого,ядовитого языка Родди, и ни один человек не желал стать объектом его утонченныхиздевательств.

– Конечно, – наконец выговорил Тони, исполненный самыхмрачных предчувствий.

Только к концу вальса Александра немного успокоилась иперестала отсчитывать такт. Как раз в тот момент, когда она решила, что теперьуж не собьется и не наступит на лакированные сапоги элегантного партнера, соскучающим видом кружившего ее по залу, тот произнес нечто такое, отчего худшиеопасения девушки едва не сбылись.

– Скажите, дорогая, – снисходительно улыбаясь, осведомилсяон, – каким образом вы умудрились так расцвести в замораживающем всех и всяобществе вдовствующей герцогини Хоторн?

Гром музыки все нарастал, и Александра, убежденная, чтоневерно расслышала, пролепетала:

– Я… Прошу прощения?

– Я выражал восхищение вашим мужеством и стойкостью: некаждому удастся выжить целый год рядом с нашей самой прославленной льдышкой –вдовствующей герцогиней. Примите мои соболезнования по поводу того, что вампришлось вынести.

Александра, не обладавшая ни малейшим опытом ведения легкой,ни к чему не обязывающей светской беседы, не знала, что в этом и состоитвеличайшее искусство вращения в обществе, не понимала, что от нее требуетсявсего лишь находчивый ответ, и поэтому возмущенно выпалила, мгновенно выступивна защиту женщины, которую успела полюбить:

– Очевидно, вы плохо знакомы с ее светлостью.

– Ошибаетесь. И повторяю, что искренне вам сочувствую.

– Я не нуждаюсь в вашем сочувствии, милорд. Вы, должно быть,совсем не знаете ее, если позволяете себе говорить подобные вещи.

Родди Карстерз с холодным неодобрением оглядел девушку:

– Осмелюсь заметить, я знаком с ней достаточно хорошо, чтобывременами страдать от обморожения. Старуха – настоящий дракон.

– Она благородна и добра!

– Вы, – бросил он с глумливой ухмылкой, – либо боитесьсказать правду, либо самая наивная пташка из всех, кого я знаю.

– А вы, – парировала Алекс с высокомерно-презрительнымвидом, сделавшим бы честь самой герцогине, – либо слишком слепы, чтобы видетьистину, либо исключительно злы от природы.

И в тот миг, когда прозвучали последние аккорды вальса, онананесла Родди непростительное и публичное оскорбление, повернувшись спиной иоставив его стоять в центре зала.

Не замечая устремленных на нее взглядов, девушка вернулась кТони и герцогине, но ее поступок уже был замечен гостями, многие из которых непреминули позлословить над явной неудачей гордого рыцаря с молодой герцогиней.В свою очередь, сэр Родерик не упустил случая сообщить всем своим знакомым отом, что находит герцогиню Хоторн глупым, тщеславным отродьем, невоспитанной,безмозглой девчонкой и к тому же невероятно скучной.

К несчастью, уже через полчаса Александра, сама того нежелая, полностью подтвердила мнение о ней Родди и сумела убедить всех гостей,что она и в самом деле чрезвычайно глупа. Она стояла в большой компаниироскошно одетых молодых людей, самому старшему из которых едва исполнилосьтридцать. Несколько человек оживленно обсуждали вчерашний балет и неоспоримыйталант балерины Элиз Грандо. Обернувшись к Энтони, Александра, чуть повысивголос, чтобы тот расслышал ее в толпе, невинно поинтересовалась, любил лиДжордан балет. Остальные, мгновенно замолчав, уставились на нее снепередаваемой смесью смущения и пренебрежения.

Второй инцидент произошел немного погодя. Энтони оставилАлекс среди людей, с увлечением споривших о приемлемой длине воротничков.Александра, скучая, обводила глазами зал и вперилась взглядом в двухнеобыкновенно красивых женщин. Обе стояли почти рядом, но спинами друг к другуи в этот момент рассматривали Александру вполоборота. Одна – холодноватаяблондинка лет двадцати восьми, другая – роскошная брюнетка, немного помоложе.

Когда-то Джордан сказал, что она напоминает ему портретГейнсборо, однако эти женщины были достойны кисти самого Рембрандта!

Но тут, поняв, что мистер Уоррен о чем-то ее спрашивает,Александра извинилась за рассеянность и осторожным кивком показала на женщин,которые отвлекли ее внимание.

– Ну разве они не самые прелестные существа на свете? –спросила она с искренней улыбкой и без всяких признаков ревности.

Ее соседи сначала оглядели дам, потом Александру. Бровипоползли вверх, глаза широко раскрылись, а поспешно поднятые веера скрылинасмешливые улыбки. К концу бала все уже знали, что вдова Хока восхищаласьдвумя его бывшими любовницами – леди Эллисон Уитмор и леди ЭлизабетГрейнджфилд. И эта последняя сплетня оказалась столь забавной, что все увидели,как обе дамы, чью дружбу уничтожила страсть к одному мужчине, впервые за двагода неудержимо смеются вместе, словно лучшие подруги.

Александра, к счастью, осталась в неведении относительносвоего очередного промаха, однако все-таки заметила, что гости исподтишка надней посмеиваются. По дороге домой девушка умоляла Тони признаться, какуюоплошность она совершила, но тот лишь погладил ее по плечу и заверил, что она«имела огромный успех». Герцогиня, со своей стороны, заметила, что Александра«показала себя во всем блеске».

Однако, несмотря на это, девушка интуитивно почувствовалачто-то неладное. В последующую неделю, заполненную балами, зваными вечерами имузыкальными утренниками, косые, насмешливо-язвительные взгляды, направленныена нее, становились почти невыносимыми. Сбитая с толку, оскорбленная Алексстаралась искать убежища среди ровесников герцогини, которые, казалось, несчитали ее забавным, весьма странным, жалким созданием. Более того, им онаиногда могла поведать очередную чудесную историю о храбрости и отваге Джордана,слышанную от слуг Хоторна, как, например, тот случай, когда он спас утопающегоСмарта.