– Прекраснее Хоторна нет места на свете, – выдохнула она.

– Посмотрим, что вы скажете, когда увидите дом! – улыбнулсяЭнтони ее детскому восторгу, и по его тону Алекс поняла, что здание должно бытьнастоящим дворцом. Тем не менее она затаила дыхание, когда за поворотомоткрылся вид на возвышавшийся в полумиле впереди трехэтажный особняк на фоненевысоких холмов, хрустально-прозрачных голубых речушек и спускавшихся уступамисадов. На переднем плане, напротив здания, расстилалось большое озеро; по егоспокойной глади скользили белые лебеди, а справа над озером стояла прелестнаябеседка в классическом греческом стиле с белыми колоннами.

– Это больше чем прекрасно, – прошептала девушка. На пологихступеньках крыльца выстроилось с полдюжины лакеев. Подавив ощущение того, чтоведет себя крайне грубо, Александра, однако, последовала примеру герцогини ипрошла мимо слуг с таким лицом, словно тех не существовало.

Человек в роскошной ливрее, чей величественный облик лучшевсяких слов изобличал в нем дворецкого, распахнул двери. Герцогиня представилаего как Хиггинса и проследовала в холл вместе с Александрой.

Широкая изогнутая мраморная лестница поднималась изящнымполукругом из холла на самый верх. Александра и герцогиня взошли по ступенькамв великолепные покои, отделанные в розовых тонах.

После ухода горничной герцогиня обратилась к Алекс:

– Не хотите ли отдохнуть? Вчерашний день оказался нелегкимиспытанием для всех нас.

Воспоминания о заупокойной службе по Джордану сливались всознании девушки в бесконечные мгновения боли и нереальности происходящего –зловещий туман, в котором выделялись лишь глаза окружающих, смотревших на нее скаким-то странным любопытством. Александра все это время простояла рядом сгерцогиней. На службу приехали овдовевшая мать и младший брат Энтони, худенькийхромой мальчик. Было видно, что оба искренне скорбят о Джордане. Полчаса назадих экипаж свернул на дорогу, ведущую к бывшему дому Энтони. Александра сразу жеполюбила новых родственников и была рада, что они живут поблизости.

– О, мадам, можно мне вместо отдыха подняться в его комнату?Поймите, я была замужем за Джорданом, но так и не успела по-настоящему егоузнать. Он рос в этом доме и жил почти до того дня, когда я его встретила. –Знакомая спазма сжала горло Александры, и она едва договорила неверным,запинающимся голосом:

– Только здесь я смогу действительно понять, каким он был, иэто одна из причин, по которой я согласилась поехать с вами.

Необъяснимая и бесконечная нежность наполнила душугерцогини, и она уже подняла руку, чтобы погладить девочку по щеке, но тут жеопомнилась и немного высокомерно кивнула.

– Я сейчас же пошлю к вам Гиббонза, старшего лакея.

Гиббонз, подвижный немолодой человек, появился черезнесколько минут и проводил Александру в хозяйские покои – роскошно обставленныекомнаты на втором этаже со стеклянной стеной от пола до потолка, выходившей напарк.

Не успев переступить порог, Александра ощутила мучительнознакомый слабый запах пряного одеколона, тот запах, который запомнился ей,когда она лежала в объятиях Джордана. Боль с новой силой завладела девушкой исвернулась в душе ядовитой змеей. Однако она испытала странное облегчение,словно, придя сюда, впервые уверилась, что ее внезапное, длившееся всего четыредня замужество не было воображаемым.

Она медленно обвела глазами комнату, не пропустив ничего, оттонкой работы лепнины на потолке до великолепных персидских синих с золотомковров под ногами. Два массивных камина желтоватого мрамора украшалипротивоположные концы просторной комнаты, на возвышении стояла огромная кроватьпод синим с золотом балдахином. Справа от нее, перед камином, Александразаметила два изящных диванчика с шелковой обивкой.

– Мне хотелось бы все получше осмотреть, – пояснила оналакею почтительным шепотом, словно оказалась в святилище.

Подойдя к комоду розового дерева, девушка любовно коснуласьщеток с ручками из черного оникса, все еще лежавших тут, словно в ожиданииприкосновения хозяина, а потом встала на цыпочки, чтобы дотянуться до висевшегонад комодом зеркала, но смогла увидеть лишь лоб и глаза.

«Какой же он был высокий», – подумала она, грустно улыбаясь.

Из спальни дверь вела еще в три комнаты – гардеробную,кабинет, уставленный книжными полками и мягкими кожаными креслами.

Войдя в третью комнату, Алекс не сдержала громкого возгласавосхищения. Перед ней было огромное полукруглое помещение, облицованное черныммрамором с золотыми прожилками, с гигантским круглым мраморным углублением вцентре.

– Боже, что это такое? – удивилась девушка.

– Ванная, ваша милость, – пояснил лакей, снова кланяясь.

– Ванная? – повторила Александра потрясенно, глядя напозолоченные краны и тонкие мраморные колонны, расставленные по периметрубассейна. С застекленного потолка лился свет.

– Мастер Джордан – горячий сторонник модернизации, вашасветлость, – с трудом выговорил лакей, и Александра снова поразилась – на сейраз гордости и любви, звучавшим в голосе старого слуги.

– Прошу, называйте меня просто «мисс Александра», –попросила она улыбаясь. Но Гиббонза, по-видимому, настолько возмутила самамысль о подобной вольности, что Александра поспешно поправилась:

– «Леди Александра» в таком случае. Вы хорошо знали моегомужа?

– Лучше остальных слуг, если не считать мистера Смарта,старшего конюха.

Поняв, что нашел в леди Александре благодарную аудиторию,Гиббонз немедленно вызвался показать ей дом и окрестности. Экскурсияпродолжалась три часа и включала посещение любимых мест Джордана и знакомство смистером Смартом, который предложил рассказать «все о мастере Джордане», когдаона спустится в конюшни.

Только к вечеру Гиббонз наконец завершил показ, отведянапоследок Александру еще в два места, одно из которых немедленно полюбилось ей– длинная галерея с двойным рядом фамильных портретов во весь рост, водинаковых позолоченных рамах.

– Мой муж был красивее всех, – объявила Александра, изучивкаждый портрет.

– Мы с мистером Хиггинсом все время твердим то же самое – Ноего портрета здесь нет.

– Я слышал, как его светлость говорил мастеру Энтони, будтоу него есть чем заняться и без того, чтобы выстаивать часами перед художником.– Он кивнул на два. портрета в верхнем ряду:

– Вот его светлость: на этом – совсем еще малыш, а здесь – вшестнадцать лет. Его папа велел ему позировать, и мастер Джордан рвал и метал.