Она попыталась сказать «мертв» и не смогла. Невозможноповерить, что этого красивого, полного сил человека, за которого она вышлазамуж, больше нет.

Следующим утром старая герцогиня, грозно хмурясь и необращая никакого внимания на Рамзи, маячившего за спиной, вошла в желтый салон,где Энтони читал газету, а Александра, сидевшая за письменным столом, задумчивосмотрела в пространство.

При виде бледной отважной девочки с глубоко запавшимиглазами, которая спасла ее, забыв о собственных терзаниях, выражение лицагерцогини смягчилось, но тут же претерпело мгновенную метаморфозу, стоило еевзгляду упасть на Генри, попеременно вилявшего хвостом и тянувшего за подолчерного траурного платья Александры.

– Сидеть! – скомандовала она дерзкому животному. Девушкавздрогнула, Энтони подскочил, но Генри лишь задрал хвостик и возобновилнеустанные попытки разорвать платье. Застигнутая врасплох столь небывалымоткрытым неповиновением, старуха попробовала взглядом пригвоздить негодногощенка к полу, но, когда и это не возымело ни малейшего эффекта, обернулась квеличественно-невозмутимому дворецкому.

– Рамзи! – повелительно приказала она. – Немедленно уведитеэто мерзкое создание, и пусть его выгуливают как можно дольше!

– Да, ваша светлость. Сейчас же, – поклонился слуга,очевидно, привыкший ничему не удивляться, и, нагнувшись, подхватил несчастногоГенри, но тут же отстранил его как можно дальше от себя.

– А теперь к делу! – резко бросила герцогиня, и Александрапоспешно спрятала невольную улыбку. – Энтони уведомил меня, что вынамереваетесь вернуться домой.

– Да. Мне бы хотелось уехать завтра, после заупокойнойслужбы.

– Нет! Вы поедете в Хоторн вместе со мной и Энтони.

Александра сама с ужасом думала о той минуте, когда окажетсяв Моршеме, где уже ничего не будет таким, как когда-то, и где ей придетсявлачить прежнее одинокое существование, словно Джордана вообще не было насвете. Но и в Хоторн она не собиралась ехать.

– Но зачем, ваша светлость?

– Потому что вы герцогиня Хоторн и ваше место в семье мужа.

Поколебавшись, Александра качнула головой:

– Мое место дома.

– Вздор! – невозмутимо изрекла старая женщина, и Александрапорадовалась, видя, как быстро к ней вернулись непререкаемо-властные манеры. –В то утро, когда вы обвенчались с Хоторном, – решительно продолжала герцогиня,– он сам доверил мне наставлять и воспитывать вас, с тем чтобы вы в свое времясмогли занять подобающее вам место в обществе. И хотя моего внука больше нет,думаю, во мне осталось достаточно преданности, чтобы выполнить его желание.

Она намеренно подчеркнула преданности, и Александра вспомнила,как уверяла герцогиню, что Джордан восхищался именно этим ее качеством. Девушкапоколебалась, одолеваемая угрызениями совести, сознанием долга и тревогой засвое будущее. Что станется с нею в Хоторне, вдали от тех, кого она знает илюбит? Герцогиня мужественно пытается побороть тоску, но не в силах помочьАлександре исцелить разбитое сердце. С другой стороны, девушка не была уверена,что способна в одиночку нести это бремя, как в тот раз, после смерти отца идеда.

– Вы сама доброта, мадам, но боюсь, что я все-таки не смогу,– отказалась она наконец, немного подумав. – В отсутствие моей матери я должнапозаботиться о других, о ком до сих пор так постыдно забывала.

– Кто эти «другие»? – осведомилась герцогиня.

– Пенроуз и Филберт. Я намеревалась просить мужа принять ихв дом, но…

– Кто, – бесцеремонно перебила герцогиня, – эти Пенроуз иФилберт?

– Пенроуз – наш дворецкий, а Филберт – лакей.

– У меня почему-то давно создалось впечатление, что именнослуги должны заботиться о господах, а не наоборот. Однако, – немного оттаялагерцогиня, – я восхищаюсь вашим милосердием. Можете привезти их в Хоторн.Лишние слуги не помешают.

– Они очень стары, – торопливо объяснила Александра, – и немогут выполнять тяжелую работу, но оба горды и считают себя незаменимыми. Я…говоря по правде, поддерживала в них это заблуждение.

– Я тоже всегда считала своим христианским долгом позволятьпрестарелым слугам трудиться, пока они могут и хотят, – не моргнув глазомсолгала герцогиня, метнув убийственный взгляд на внука. Она твердовознамерилась превратить Александру в блестящую светскую даму и не собираласьни на шаг отступать от цели. Герцогиня упорно отказывалась признаться себе, чтоэта девочка с цыганскими кудряшками, которая так храбро провела ее сквозьмрачные лабиринты боли и ужаса, заняла уголок в ее сердце и что она не вынесет расставанияс Александрой.

– Не думаю… – начала та, но герцогиня, поняв, что девушкаснова решила отказаться, не преминула пустить в ход все средства.

– Александра, теперь вы Таунсенд и ваше место с нами. Болеетого, вы клялись выполнять желания мужа, а он настоятельно хотел, чтобы выделали честь его прославленному имени.

Эти слова попали в цель и нашли отклик в душе девушки.Герцогиня права: она не все потеряла, когда лишилась Джордана. Он дал ей своеимя, и Александра вспомнила, что перед алтарем клялась почитать мужа иповиноваться ему. Джордан, несомненно, хотел бы видеть ее настоящей дамой,достойной его титула.

Подняв глаза на герцогиню и чувствуя, как переполняетсянежностью сердце, девушка прошептала:

– Я все сделаю, как велел он.

– Превосходно, – проворчала герцогиня. Когда Александраотправилась собирать вещи, Энтони откинулся в кресле и насмешливо-вопрошающеуставился на бабушку. В ответ та величественно выпрямилась, пытаясь взглядомпоставить Энтони на место. Однако и на этот раз у нее ничего не вышло.

– Скажите мне, – едва сдерживая смех, попросил внук, – скаких это пор у вас возникло столь горячее желание нанимать престарелых слуг?

– Когда я поняла, что это единственный способ удержатьАлександру, – откровенно ответила герцогиня. – Не позволю этому ребенкупрозябать в захолустной деревушке и провести остаток жизни в трауре. Ей едваисполнилось восемнадцать!

Хоторн, наследственное поместье двенадцати поколенийТаунсендов, насчитывал пятьдесят тысяч акров лесов, парков, зеленых холмов иплодородных полей. Внушительные ворота из черного кованого железа с гербомХоторнов преградили путь элегантным дорожным каретам, и привратник в ливреевышел из каменной сторожки, чтобы распахнуть створки.

Сидевшая подле герцогини Александра неотрывно смотрела вокно на безукоризненно подстриженный бархат газонов, рассеченный подъезднойаллеей. По обе стороны от нее росли вековые деревья, простиравшие покрытыегустой листвой ветви, словно зонтики, над экипажами. Невзирая на то что Хоторнтеперь принадлежал Энтони, Александра не могла не думать о нем как о домеДжордана. Здесь он родился и вырос. Здесь она узнает о муже все, что не успелаузнать, пока он был жив. Здесь она будет чувствовать себя ближе к нему.