Девушке не приходило в голову, что вежливые пожилые люди,так внимательно слушавшие ее, естественно, понимали, как безнадежно исмехотворно она все еще увлечена погибшим мужем, или что те же самые люди всепересказывали родственникам помоложе, которые, в свою очередь. делились стольнеожиданными открытиями с друзьями.

Ее редко приглашали танцевать, и только мужчины, мечтавшиезавладеть огромным приданым, обещанным герцогиней, или те, кто был не прочьзатащить в постель женщину, бывшую замужем за человеком, пользовавшимсясомнительной славой одного из самых известных распутников Англии. Александрачувствовала, что никому из этих джентльменов она по-настоящему не нравится, и,чтобы скрыть смущение и боль, прибегала к одному лишь способу, который смоглапридумать, – гордо вздергивала подбородок и холодно-вежливо давала понять, чтопредпочитает оставаться в обществе герцогини и ее друзей.

В конце концов ее прозвали Ледяной Герцогиней, и в обществесо смехом намекали, что Джордан Таунсенд, вероятно, предпочел гибель на днеморском медленной смерти от холода в постели жены. Кое-кто злорадно припоминал,как Джордана видели выходившим из роскошного дома, снятого им для прелестнойЭлиз, в тот самый день, когда объявление о его женитьбе появилось в «Таймс».

Более того, из уст в уста передавался слух, будто последняялюбовница герцога, смеясь, говорила одному из его приятелей, что женитьбаДжордана «была вынужденным неудобством» и что он не имел ни малейшего намеренияпорывать с ней.

Уже две недели спустя Александра мучительно сознавала, чтостала безнадежным изгоем, хотя не понимала причины всеобщего презрения и виделалишь, что свет обращается с ней либо снисходительно, либо насмешливо, а подчаси с неприкрытым пренебрежением. По-видимому, она жестоко опозорила Джордана, иименно это ранило больнее всего. Она часами простаивала перед его портретом,пытаясь не плакать, безмолвно извиняясь за провал и умоляя ее простить.

– Ты меня слышишь, Хоторн? Очнись, парень! Джордан с почтинечеловеческим усилием подчинился произнесенному шепотом приказу и медленноприподнял веки. Слепящий белый свет лился сквозь маленькие отверстия в стенах,обжигая глаза, и невыносимая боль снова бросила его в темный провал небытия.

Когда он вновь пришел в себя, была ночь. Перед глазамимаячило угрюмое лицо Джорджа Моргана, еще одного пленника с «Ланкастера»,которого Джордан не видел с тех пор, как обоих три месяца назад сняли сфранцузского корабля.

– Где я? – пробормотал он, чувствуя, как сочится кровь изпересохших, потрескавшихся губ.

– В аду, – мрачно пояснил американец. – Вернее сказать, вофранцузской тюрьме.

Джордан попытался поднять руку и обнаружил, что тяжелые цепитянут ее вниз. Проследив взглядом за направлением цепи, Джордан увидел, что онаприкреплена к ввинченному в каменную стену железному кольцу. Он продолжалнедоуменно изучать оковы, не в силах уразуметь, почему Джордж Морган можетсвободно передвигаться. Поняв причину его недоумения, тот объяснил:

– Неужели не помнишь? Это часть твоей награды за то, что тынапал на тюремщика и сломал ему нос, не говоря уже о том, что едва не перерезалему глотку его же кинжалом, когда тебя привели сюда.

Джордан закрыл глаза, но так и не смог ничего припомнить.

– А остальная часть? – хрипло спросил он наконец.

– Три-четыре сломанных ребра, лицо в синяках и спина,похожая на кусок сырого мяса.

– Очаровательно, – процедил Джордан. – А по какой причинеони предпочли меня покалечить, но не убить?

Холодно-бесстрастный тон герцога вызвал восхищенный смехДжорджа.

– Черт возьми, вы, британские аристократы, и глазом неморгнете, даже если вас будут распинать! – И, произнеся этот сомнительныйкомплимент, Джордж окунул оловянную чашку в ведро с затхлой водой, выплеснул,сколько мог, плавающей на поверхности зелени и поднес чашку к окровавленнымгубам Джордана.

Тот попытался сделать глоток, но тут же с отвращениемсплюнул. Однако Джордж снова прижал чашку ко рту беспомощного Джордана.

– Понимаю, это не лучшая мадера, к которой ты привык, и неподана в прозрачном хрустальном кубке, но если не выпьешь, то лишишь нашихтюремщиков радости прикончить тебя собственными руками и они сорвут злость намне.

Брови Джордана сошлись, но, поняв, что американец шутит, ончерез силу выпил немного омерзительно пахнущей жидкости.

– Вот так-то лучше. Видать, ты вечно ищешь приключений насвою голову, – усмехнулся Джордж, продолжая, однако, с озабоченным видомбинтовать грудь Джордана полосками, оторванными от собственной рубашки. – Тымог бы избежать побоев, научи тебя твоя мамаша вежливо обращаться с двумятюремщиками, злыми как собаки, да к тому же вооруженными до зубов.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь перетянуть тебе ребра. Кстати, французишки неубили тебя, потому что ты вроде бы козырная карта, которую они намереваютсяиспользовать на тот случай, если англичане захватят в плен одного из них, того,кто поважнее. Я своими ушами слышал, как какой-то офицер говорил это другому.Конечно, черта с два ты останешься в живых, если будешь все время оскорблятьтюремщиков и пытаться грубо выкрасть их оружие. Видать, я зря тащил тебя изводы и помог добраться до того французского фрегата, который привез нас сюда.

– Я так плохо выгляжу? – спросил Джордан без особогоинтереса.

– Скажу по правде, еще одна стычка – и те две молодые дамы,которыми ты бредил, вряд ли останутся тебе верны.

Слабость вновь сжала тиски, стремясь затянуть Джордана вбездонную черную яму. Но Джордан сопротивлялся, предпочитая боль забытью.

– Какие две дамы?

– Тебе лучше знать. Одну зовут Элиз. Это твоя жена?

– Любовница.

– А Александра?

Джордан моргнул, пытаясь прояснить затуманенное сознание.Александра. Александра…

– Ребенок, – пробормотал он, смутно припоминая темноволосуюдевочку, размахивающую прутиком на манер шпаги. – Нет, – прошептал Джордан сболезненным сожалением, удивляясь, как быстро проносится перед глазами вся нетакая уж долгая жизнь, пустая, потраченная на бессмысленные связи и распутство,единственным светлым пятном в которой была внезапная женитьба навпечатлительной, очаровательной девушке, с которой он делил постель всегооднажды. – Моя жена.

– Неужели? – потрясение промолвил Джордж. – Жена, ребенок илюбовница? Вот это да!

– Нет, – поспешно поправил его Джордан. – У меня нет детей.Жена. И несколько любовниц.