– Эта бумажка ведь не вернет меня домой, к моей настоящей семье? Вам уже пора идти. Темнеет, и в этом районе бывает неспокойно.

Я подошел к двери и придержал ее открытой.

У этой женщины была душа. И наверное, было несправедливо обращаться с ней так. Она видела, откуда меня забрала. Из прекрасного дома, из любящей семьи. А теперь вернула сюда. Может быть, мысли обо всем этом и помешают ей уснуть, но я был вымотан. Мне пришлось со многим столкнуться сегодня вечером, и она – последняя дверь, которую нужно закрыть и потерять всякую надежду на то, что получится остаться в приемной семье и видеться с ними, по крайней мере до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать. Тогда я смогу их навещать по закону.

Я не собирался убегать. Не собирался ввязываться в неприятности, чтобы меня снова не забрали. Шесть месяцев – такова была цена. Возможно еще и за то, что я был плотью и кровью Брюса.

Она пожала мне руку и заверила, что будет на связи.

– Не переживайте. Все будет в порядке.

Когда она вышла за дверь, Брюс попытал счастья, хлопнув меня по плечу.

– Мой мальчик. У нас все будет хорошо.

Я согнул руку в локте и схватил его за запястье, затем закрыл дверь и повернулся к нему.

– Что будет, если бить ребенка всю его жизнь? А затем настоять на том, чтобы он вернулся, правда, ребенок уже на полторы головы выше тебя и теперь может бить тебя каждую чертову ночь?

Я дернул рукой, избавляясь от его прикосновения.

– Гейз, я твой отец.

Он выглядел сбитым с толку. Динамика власти в наших отношениях сильно изменилась.

– По крайней мере, ты получил то, что хотел. Все остальное – куча дерьма. Где Пикси?

Я пошел обратно в свою комнату, он последовал за мной.

– Так вот чему тебя научили эти богатые придурки? Проявлять неуважение ко мне? Ругаться на женщин? Посмотри на себя. Они купили тебя, парень? – взбесился Брюс.

Я повернулся к нему и стал рассматривать. Пробежался по деталям, которые мое подсознание зафиксировало с тех пор, как я был ребенком. Его глаза были ясными, руки не дрожали. От него не так уж плохо пахло.

– Ты в завязке? Уже год или около того? Проходил мимо «Таппса»? Когда тебе было грустно, или радостно, или в пятницу? Когда злился на правительство из-за налогов или на женщин за то, что они тебе отказали? Потому что при правильном сочетании всего этого ты снова начнешь пить. Ты никогда не будешь трезвым. Но вот кое-что новенькое: знаешь, что будет, если решишь, что единственный способ унять гнев – это ударить меня? О, тебя ждет самый большой сюрприз в твоей гребаной жизни. Я похож на тебя больше, чем ты думал.

Я толкнул его в грудь, он отшатнулся назад. А затем я захлопнул дверь у него перед носом.

После этого я ощутил все и ничего одновременно. Мне казалось, что последние три года я прожил в виртуальной реальности, а потом просто снял очки с головы и отдал их кому-то другому. Мне не хотелось распаковывать вещи. Не хотелось разговаривать с Брюсом. И, несмотря на мои злые слова, не хотелось никого бить.

Я посмотрел в окно и увидел движение за черными шторами. Хотя это ничего не означало. Я прождал несколько часов, желая увидеть, как они распахнутся, но этого не произошло.

Глава 36

Гейз

Меня разбудил шум города. Безумно вспоминать, как тишина у Буратонов поначалу заставляла меня нервничать, но тело приспособилось. Сейчас же гудки и звуки оживленной городской жизни, в центре которой я находился, казались слишком громкими.

Кровать была маленькой. Черт. Ступни и икры свисали с края. Я был совершенно другим человеком, когда в последний раз лежал на этом же месте. Первая, о ком я подумал, – Пикси. И я приподнялся, чтобы посмотреть в окно. Звуки снаружи всегда смягчались ее легкостью, успокаивавшей мою душу. Вот оно, счастье. Я подошел и открыл окно. Опершись на предплечья и высунув голову наружу, увидел, что почти ничего не изменилось. Как я мог так часто ходить к Пикси? Пятый этаж – это, черт возьми, не шутка.

Я задумался о том, что было бы, если бы за мной и Пикси присматривала Ронна. Она бы точно не позволила этому спектаклю «пройди по узкой перекладине» продолжаться. При мысли о Ронне мое сердце сжалось, и я взял телефон, чтобы посмотреть, нет ли каких-нибудь сообщений. Тридцать два. Тридцать сообщений от Буратонов. Полные любви сообщения от Ронны и Майка. Веселые – от Остина. Тедди примерила Рокет несколько разных нарядов, Мильт прислал парочку новых игр.

Я провел пальцами по волосам, и в полупрозрачном отражении в окне заметил, что они встали дыбом.

Как все могло измениться так быстро? Время было таким же прозрачным и ненадежным, как я. Я вздохнул, прежде чем открыть дверь. Брюс ждал на кухне, держа чашку с кофе. Я проигнорировал его и подошел к шкафчику с кружками. Взял ту, что была с надписью «Я ЛЮБЛЮ CVS» и налил в нее кофе из кофейника, который стоял в кофемашине.

Затем встретился взглядом с Брюсом и сделал глоток. Не так уж и плохо.

– Пьешь черный кофе? Эта твоя новая семья слишком бедная, чтобы купить сливки?

Я недооценил копившийся под кожей гнев к нему. Меня оскорбляло то, как пренебрежительно он отзывается о Буратонах. Я вылил остатки кофе и поставил кружку в раковину.

– О, или они настолько богаты, что спускают деньги на всякое дерьмо? – проворчал Брюс, сидя на стуле.

Прошлой ночью я понял, что легко могу толкнуть его, и это чувство меня дразнило. Я шагнул к нему и, схватив за ворот рубашки, поднял на фут от стула.

– Заткнись. Ничего не говори о них. Никогда. Ты захотел, чтобы я вернулся, и теперь тебе придется жить по моим правилам. Или на этот раз я выбью из тебя все дерьмо.

Я опустил его на стул, когда его лицо побледнело. И сердито глянул на него, как он смотрел на меня много раз, когда я был ребенком. Я так сильно напоминал его, что почувствовал отвращение и отвернулся. Нужно было убираться отсюда. Я вышел за дверь и не закрыл ее за собой.

Существовало только одно место, куда можно было пойти. К Пикси. Видимо, пришло время встретиться с ней, и все это в