пустынной ночной улицы она ощутила себя лишней. – За то, как она плакала, когда только попала в лес. У-у-у-а! – Зоран изобразил детский плач, и, несмотря на затаенную обиду, Руслана прыснула от смеха.

– Не с твоим голосом младенческий вой изображать!

– Да ну?

– Да!

Они рассмеялись, и Руслана шутливо боднула Зорана плечом. От него веяло тем теплым ароматом, что царил в избе Ждана: смесь свежеиспеченного хлеба и засушенных летних трав. А еще от него пахло пряным медом.

– Ты захмелел! Зоран – ответственный страж, почти княжеский гридень – захмелел от меда!

– Ты выпила меньше меня и сразу убежала на мороз. – Он сидел к Руслане полубоком, и их коленки едва соприкоснулись, когда Зоран чуть подался вперед. – Нечестно вот так надо мной смеяться!

– Нечестно – это твоим голосом, – эти слова она произнесла наигранно грубо, подражая тембру Зорана, – завывать, как малое дитя! Я ведь теперь век это помнить буду! Как нам друг другу в глаза смот– реть?

– Что ж, если госпожа изволит просить…

Неоконченная фраза выбила из Русланы все веселье, как стрела вышибает жизнь. Улыбка медленно сползла с лица, а ладанка в руке потяжелела.

– Вот. Опять.

– Что?

– Опять зовешь меня госпожой, – она поджала губы, втайне радуясь, что на улице темно. Ночь спрятала и алеющие щеки, и дрожащую в глазах досаду. – Будто ты мой слуга.

– А это разве не так?

Руслану словно по щеке хлестнули плетью.

– Нет, – выдохнула она пораженно. – По крайней мере, я не хочу, чтобы так было. Пока ты прячешься от меня за долгом и клятвой, я просто хочу…

Она запнулась, лишь сейчас поняв, как глупо выглядит. Зорана вынудили отправиться с ней в путешествие, заставили охранять ее жизнь. У него отняли волю, свободу, лишили собственных желаний. А она хотела еще, хотела больше. Возможно, больше, чем Зоран мог бы ей дать.

– Чего? Чего ты хочешь, Руслана?

– Я хочу быть твоим другом.

Он удивленно моргнул и медленно отодвинулся. Лицо тут же защипало от холода, а щеки – от смущения. Неудивительно, что Зоран молчал.

– Я просто страж, – обронил он совсем тихо, но Руслана все равно вспыхнула от его слов.

– Я не боярская дочка, не нежная царевна. Мне не нужен охранник, мне нужен товарищ!

Она думала, что Зоран посмеется над ней. Это ведь такая глупость! Девчачья прихоть излить душу, выплакать все слезы в дружеское плечо. Но он, сам того не понимая, уже делал то, в чем Руслана больше всего нуждалась.

Слушал.

– Я устала быть сильной. С каменным лицом продираться через невзгоды, чтобы потом не сметь и бровью повести. Устала бояться в одиночку, потому что стесняюсь заговорить с тобой.

– Ты меня боишься? – Зоран не выглядел таким удивленным даже тогда, когда изо рта Ждана показался черный змей. – Почему?

«Потому что ты не человек», – сказала бы она еще несколько дней назад. Но теперь правда была куда проще.

– Потому что ты будто избегаешь сближаться со мной. Сначала я думала, что ты просто такой…

– Какой? – Зоран настороженно склонил голову, ловя каждое слово.

– Отстраненный. Делаешь ровно то, чего от тебя ждут, и не боле.

– Я помог тебе в ночь Крашняны.

– А потом сам сказал, что это твой долг как дозорного, – с предательской обидой в голосе напомнила Руслана.

Зоран посмотрел на нее с легкой укоризной, и Руслана стыдливо прикусила губу. В тот вечер он пел для нее. Вряд ли так поступил бы каждый дозорный.

Наверное, Руслана тоже захмелела. Иначе она никогда в жизни бы не осмелилась говорить все это. Не посмела бы упрекнуть Зорана хоть в чем-то, ведь повода он не давал. Был безупречным… стражем.

– С Уйкой ты совершенно другой. Ты чаще улыбаешься и…

«Ты обнимал ее, когда Уйке было плохо», – но это больше удивляло Руслану, чем расстраивало или заставляло завидовать. Поэтому слова так и остались невысказанными.

– Я думал, тебе это не нужно.

Она невесело хохотнула и коснулась ладонью лба, будто поправляя шапку. На самом деле ей просто хотелось спрятаться и от Зорана, и от этого разговора, который зашел дальше, чем она рассчитывала.

– Ты ведь даже не хотела, чтобы я уехал с тобой из Хрусталя.

– Потому что это нечестно.

– И только? – недоверчиво спросил он. – Разве ты сама меня не сторонишься?

Слова застали врасплох. От стыда за саму себя даже в мороз стало жарко.

«Я боялась, что от духа в тебе больше, чем от человека».

Но вслух она произнесла:

– Прости. Сейчас это не так.

И снова они сидели в тишине, но на этот раз смотрели друг на друга. Зоран глядел изучающе, точно пытался понять – не лжет ли Руслана, не насмехается над ним? Он словно боялся уступить и обжечься.

– За всю жизнь я дружил всего однажды. Мы оба хотели стать гриднями. Судьба свела… и развела, когда я остался в Хрустале.

– Вы не обмениваетесь письмами?

– Милонег не умеет читать.

Руслана помедлила со следующим вопросом, но все же спросила:

– Скучаешь по нему?

Зоран замялся. Сцепил пальцы в замок, а потом кивнул быстро и резко, точно надеялся, что никто не заметит его слабости. И тут Руслана поняла – может, Зоран просто боится, что после того, как его клятва потеряет силу, их перестанет что-то связывать? Они отдалятся, забудут друг о друге, и бывших друзей у Зорана станет на одного больше.

– Я бы тоже хотел быть твоим другом. Но боюсь того, к чему это может привести.

– К чему? – Руслана фыркнула, улыбнувшись. Но тут же скисла, когда вспомнила о матушке, о том, что она скажет о таком друге.

– Что будет, когда мы найдем Войко и вернемся в Хрусталь?

Он уже спрашивал, и у Русланы не нашлось ответа. Не было его и сейчас.

– Мы прогоним палачей, – сказала она то единственное, что знала наверняка.

– А потом? – спросил Зоран с непонятной Руслане горечью. Когда она промолчала, он заглянул ей глаза. – Даже если не за Войко, но рано или поздно ты выйдешь замуж. Что скажет твой муж, когда продолжишь видеться со мной? Что скажут со– седи?

«Это всего лишь дружба! К чему усложнять?» – хотела возразить она, но это бы все испортило. К тому же Руслана знала, что глазастым соседям, которые только и ждут повода перемыть кому-нибудь косточки, не будет дела до ее наивного «всего лишь дружба». Она боялась слухов и чужого осуждения, и Зоран помнил об этом.

Но разозлило другое:

– Зачем мне муж, который запретит видеться с другом?

Зоран улыбнулся мягко и снисходительно. Он чуть склонился в сторону