— Это я, — радостно произнесла маленькая официантка. — Подумала, что, возможно, вам захочется еще чаю. Не хотите сэндвичей?

— С ветчиной и сыром, пожалуйста, — быстро ответила миссис Робертс. — Тебе нужно есть, милая, — возразила она в ответ на протесты Фиби и смахнула пушинку с кардигана дочери. — Ты слишком худая. Тебе стоит…

— Значит, документами занимался ваш муж… — Я принялась размышлять вслух, и миссис Робертс умолкла. — Это были документы на усыновление? Их подписывал кто-то еще? Может быть, кто-нибудь из больничного персонала? И… э-м… может быть, наша мать?

К нам снова спешила официантка, неся салфетки и приборы.

— О нет! — Казалось, миссис Робертс была шокирована. — В те времена с этим было очень строго. Личные данные матери защищали всевозможными способами, поскольку это, видите ли, могло разрушить ее репутацию. Что ж, в данном случае, полагаю…

— Она уже была разрушена? — закончила я вместо нее.

— Хм… понимаете, в чем дело, — быстро произнесла миссис Робертс. — Это было еще до появления таблеток. В то время было много нежелательных беременностей, и молодые женщины не хотели, чтобы о них кто-то узнал. С этой целью и создавались общежития для одиноких матерей. Доктор Миллер очень подробно мне все объяснил.

Фиби смотрела на стол, перестав барабанить по нему пальцами.

— Вообще-то скоро мы сможем узнать об усыновлении больше. Я подала заявку на то, чтобы просмотреть реестры.

— Неужели ты действительно это сделала? — испуганно спросила миссис Робертс, совершенно не обрадовавшись этому известию. — Но у тебя ведь есть свидетельство о рождении. Что еще тебе нужно?

— Можно запросить оригиналы документов в Управлении записи актов гражданского состояния. Сначала необходимо встретиться с консультантом по вопросам усыновления, он сможет дать более подробную информацию. На это требуется некоторое время, так что я, пожалуй, уже начну заниматься этим вопросом. — Не глядя на мать, Фиби расправила свою салфетку и положила приборы ровно.

— По-моему, ты говорила, будто не собираешься этого делать… — нахмурилась миссис Робертс. — Ты сказала, все, что тебе нужно — это ее имя. Зачем тебе еще какие-то бумаги?

— Если бы она была жива, бумаги мне бы не понадобились. Но я хочу знать, кто мой отец.

Миссис Робертс снова нахмурилась.

— Твой отец Мэтью, — строго произнесла она. — На свете нет лучшего отца, чем он.

— Да, — отозвалась Фиби, на этот раз мягче, и подняла голову. Улыбаясь матери, она протянула руку, чтобы коснуться ее руки. — И так будет всегда, я это знаю, мама. Он был чудесным. И если я найду своего биологического отца, мое отношение к Мэтью не изменится. Но ты ведь понимаешь, что я хочу выяснить правду? Что мне нужно это сделать?

Было совершенно очевидно, что миссис Робертс ничего этого не понимала. Она снова взяла солонку и, хмурясь, принялась вертеть ее в руках. Всякий раз, когда она раскачивала ее слишком сильно, на стол сыпалась соль, и вскоре он был весь покрыт мелкими крупинками.

— Знаешь, милая, я не уверена, — наконец сказала миссис Робертс. — Я подозревала, что если все это всплывет, то возникнет куча проблем.

К нашему столику подбежала официантка с тремя наспех сделанными сэндвичами и несколькими пакетиками хрустящего картофеля, и миссис Робертс обернулась к ней, явно испытывая облегчение от того, что появилась возможность прервать разговор.

— Давай пока оставим сэндвичи, мам, — сказала Фиби. — Для меня важно другое. Я хотела, чтобы вы с Эдди встретились, хотела, чтобы мы поговорили обо всем этом, чтобы у меня была возможность со всем разобраться и начать поиски… Не знаю, чего именно. Эдди нашла список с именами, составленный ее мамой. Может быть, некоторые люди из этого списка были в ту ночь в палате? Ты никого больше не помнишь?

— Я не уверена. — Миссис Робертс пододвинула сэндвич поближе к Фиби. — Там было много людей, роженицы кричали… Старшая сестра была ужасно строгой… Единственная, кого я хорошо запомнила, — это молодая медсестра. Она была из Вест-Индии, по-моему, с Ямайки. Эта медсестра дежурила в нашей палате, приходила ко мне, готовила чай. Ты не представляешь, как после родов хочется пить!.. На второй день у нее в руках была сумка с вещами, я тебе об этом уже рассказывала, Фиби. Аккуратно сложенные маленькие вещи и документы, лежавшие внутри маленькой шапочки. Медсестра настаивала, чтобы мы взяли эту одежду. По всей видимости, мать сшила эти вещи, собираясь забрать ребенка с собой, ну, а потом, ты понимаешь… Я не была уверена, что это правильно, учитывая то, что в бумагах черным по белому было написано имя биологической матери, но медсестра настаивала, и я согласилась забрать все эти вещи. Честно говоря, в то время я об этом почти не думала и открывала холщовую сумку всего раз, когда мы приехали домой, а потом забыла о ней. — Она нахмурилась, по всей видимости, ругая себя за то, что не выбросила всю эту чепуху и не избавила Фиби от проблем.

— А вы не помните имени медсестры? — спросила я. — Эдит Катберт или Лора Ремингтон… Или Сара Мейсон? — начала перебирать я имена.

— Не уверена. Возможно, — осторожно произнесла миссис Робертс. — Я знаю лишь, что она была молода. Другие сестры ругали ее за то, что она пролила чай на мою постель. А я была еще очень слаба после родов, так что вы уж простите мне мою забывчивость.

— Но если вы были слабы, почему же вы так быстро уехали из больницы, да еще и с ребенком? — спросила я. — Извините, миссис Робертс, но это как-то… не вяжется.

— Ладно, ладно. — Мейделин Робертс швырнула сэндвич на тарелку, едва не промахнувшись. — Я боялась, понятно? У меня была Фиби, и мне хотелось уйти оттуда. Я опасалась, что кто-нибудь придет и снова отнимет ее у меня. — Она поежилась. — Я боялась, боялась каждый день на протяжении сорока лет, что кто-нибудь придет и попытается отнять у меня дочь. Полагаю, это понятно? Видите ли, это не преступление. — Она посмотрела на меня, прищурившись. — Мы с Мэтью смогли дать этому ребенку надежный дом. Доктор сказал, что если бы мы не забрали эту девочку, ее удочерил бы кто-то другой. Или же она попала бы в детский дом и ждала бы там своей очереди на усыновление. Это правда. — Миссис Робертс раздраженно покачала головой. — Мы так мечтали о ребенке. Я потеряла троих. Троих!

Ее голос сорвался, и официантка удивленно уставилась на нас через комнату.

— Вы хотя бы можете себе представить, каково это — прийти на очередной осмотр и услышать слова доктора о том, что ребенок мертв? — Миссис Робертс несколько раз вздохнула, пытаясь успокоиться. — Это была моя самая продолжительная беременность, и для меня была невыносима, просто невыносима мысль о том, что я ходила по Бримли, счастливая, в предвкушении радостного события, а на самом деле носила уже мертвого ребенка. Мои дети умирали, умирали, умирали…

Она пристально уставилась на меня.

— А вы знаете, что в те времена делали с замершими детьми? Знаете?