— Рада была тебя видеть, — смущенно произнесла я.

— Да, — отозвалась Фиби. Когда наши взгляды встретились, я увидела, что она покраснела. — Хочешь… ну, хочешь снова встретиться, может быть, даже в ближайшее время? В следующий вторник я лечу на Виргинские острова, а до этого совершенно свободна. Можем поужинать вместе и поговорить.

— Приходи ко мне, — ответила я, сама удивившись собственным словам. Но, еще не успев договорить, почувствовала, что, возможно, опережаю события, и пошла на попятный. — Или давай сходим куда-нибудь. Или… ну, в общем, как тебе удобно.

— Думаю, лучше нам встретиться на нейтральной территории, — улыбнулась Фиби. — Ты сможешь в ближайшее время поговорить с отцом? Ну, я имею в виду, когда ему станет лучше. Как думаешь?

— Отец проведет в больнице несколько дней. Он все еще неважно себя чувствует.

— А можно мне как-нибудь прийти повидаться с ним? Ну, не завтра, конечно, а когда он совсем поправится, а? О, прости, кажется, я снова слишком тороплю события. Знаешь, не переживай за меня. Правда.

— Давай подождем, пока отец поправится, — быстро сказала я. — Когда он снова будет дома, тогда…

Последовала пауза. Я пыталась придумать что-нибудь, чтобы отвлечь Фиби от этой темы, и вдруг она произнесла:

— А ты не хочешь повидаться с моей мамой?

Я уставилась на нее широко открытыми глазами. Возможно, в чем-то я была не уверена, но я совершенно, совершенно точно не хотела встречаться с миссис Робертс. У меня и без того хватало проблем: определить в этом сценарии новые роли для мамы и папы, не говоря уже о строке в моем свидетельстве, где значилось: Отец ― прочерк. Моим отцом может быть, а может и не быть Гарри. И мне совершенно не хотелось вводить в пьесу еще одного персонажа.

— Но о чем, ради всего святого, мы будем с ней говорить?

— Возможно, ей будет легче рассказать о той ночи тебе — это вызовет у нее меньше эмоций, — взволнованно произнесла Фиби. — Я думаю, что нам всем очень важно оставаться открытыми, говорить друг с другом, чтобы привыкнуть к этой мысли. Так что, может быть, пока мы ждем выздоровления твоего отца…

— Фиби, я… Я не думаю… наверное, это будет…

Неловко. Странно. С другой стороны, миссис Робертс была единственным человеком, который мог дать какую-то информацию, который мог встречаться с доктором Миллером или Сарой Мейсон, который мог расставить точки над і. Она могла видеть мою мать, могла видеть меня, когда я была младенцем… Стряхнув с зонта капли дождя, я замерла в нерешительности.

— Ладно, давай. Сообщи, когда тебе будет удобно, и…

— Может быть, завтра? Я собиралась поехать в Бримли и повидаться с мамой. Но могу вместо этого привезти ее в Лондон.

Завтра? Боже милосердный!

— Я освобожусь не раньше пяти, — сказала я. — Наверное, это слишком поздно, тебе так не кажется? Так что давай просто…

— В пять будет очень удобно! — воскликнула Фиби. — О, я так рада! Спасибо, что согласилась. Думаю, ты ей очень понравишься.

«Что, если» бывает всякое, и это всякое заключается в том, что у миссис Робертс в конечном итоге оказалась Фиби Робертс (а не я), и это стало, пожалуй, самым значительным поворотом моей судьбы.

Несмотря на невероятную усталость, в ту ночь я долго лежала без сна, пытаясь представить себе, как отъезжает в сторону дверь, открывая жизнь, которая могла бы быть у меня в Бримли. Может быть, я вышла бы замуж и у меня были бы дети. Я жила бы в блочном доме и работала бы в пекарне чуть дальше по улице. Может быть, я чувствовала бы себя в безопасности или, наоборот, мучилась бы от тесноты маленького городка так же, как Фиби? Стала бы я бунтовать и отправилась бы вершить великие дела?

Следующий день промелькнул незаметно, оставив слишком мало времени на размышления о собственной реинкарнации, живущей в Бримли, или об иных вопросах, возникших в связи с последними событиями. Несмотря на почти бессонную ночь, я встала очень рано, чтобы рассортировать хлеб и выпечку в кондитерской Грейс, затем отправилась в больницу и провела там несколько часов, читая отцу, который чувствовал слабость и усталость. Вернувшись в кондитерскую, попыталась дозвониться до электрика и стала наблюдать за одной из девушек, которая настояла на том, чтобы прийти в магазин с травмированной рукой, поскольку не могла позволить себе пропустить работу. Глядя на то, как она медленно расставляет выпечку в стеклянной витрине, я прослушивала голосовые сообщения.

Звонил Эндрю, чтобы поговорить на множество тем, начиная со здоровья моего отца и появления Фиби Робертс и заканчивая встречей с агентами недвижимости. Я наблюдала за тем, как продавщица одной рукой складывает в коробку птифуры, и размышляла над формой, которую, постепенно оживая, начал принимать «Grand Bleu». Эндрю проявлял патологическое упрямство, стоило ему принять какое-то решение, но, конечно, скоро все встанет на свои места, когда ему придется подписать чудовищную закладную и заняться окончательным урегулированием вопросов, с которыми никто из нас на самом деле не сможет справиться. К тому же нельзя забывать о ремонте, найме персонала и повседневных заботах. А потом я буду работать бок о бок с Эндрю… Я прикусила губу, размышляя над собственными смешанными чувствами, и пришла в себя, только когда сообщение моего друга закончилось вопросом, не хочу ли я встретиться с ним сегодня вечером и пойти куда-нибудь выпить. Голос его при этом был странно неуверенным, и я поежилась, вспомнив о том, что чуть было не произошло у станции метро.

В целом же я испытала облегчение, когда Эндрю не поднял трубку, и оставила ему довольно сумбурное сообщение, прежде чем устроиться поуютнее и поболтать по телефону с миссис Бакстер, которая сказала, что обнаружила балконную дверь открытой, и спросила у меня, не нужно ли известить об этом полицию. Миссис Би поинтересовалась, как я. Не собираюсь ли в ближайшее время наведаться в родительский дом?

После вчерашнего эпизода в больнице Венетия не давала о себе знать, что, подумала я, глядя на однорукую продавщицу, было совсем неплохо, учитывая то, что у меня сейчас полно дел. И больше всего меня тяготила надвигающаяся встреча с миссис Робертс, назначенная в «Стенхоуп кафе».

* * *

Я была занята размышлениями на тему «что, если» и, подойдя к столику, накрытому клеенкой, с неожиданным для себя самой удивлением осознала, что миссис Робертс пришла вовсе не затем, чтобы познакомиться со мной, а исключительно для того, чтобы сделать приятное дочери. Когда Фиби вскочила, чтобы представить нас, и я, затаив дыхание, протянула руку, карие, похожие на пуговки глаза миссис Робертс некоторое время сканировали меня, а затем она убрала руку — едва ли не прежде, чем я успела ее пожать. Женщина села и тут же решительно улыбнулась дочери.

— Представляешь, мам, Эдди работает шефом-кондитером чуть дальше на этой же улице, — затараторила Фиби. — Разве это не чудесно? Тяжелый был день, Эдди? Вот, выпей чаю.