привилегии» 1750 г. евреям запрещалось владеть землей, но они могли вести торговлю, владеть мануфактурами и «фабриками», хотя число таких лиц было строго ограничено.

В 1743 г. еврейская колония Берлина насчитывала почти 2 тыс. человек. К 1777 г. она возросла до 4245 человек и составляла 5% городского населения. Ее верхушка умело использовала возможности, которые предоставляла активная экономическая политика Фридриха, и заводила различные торговые и промышленные предприятия. Почти все берлинские миллионеры сер. XVIII в. были евреями[69]. В то время как подавляющее большинство евреев занималось мелкой торговлей и ростовщичеством, богатые семейства возводили роскошные особняки, на их приемах можно было увидеть высших чиновников и прусских аристократов. А на самом дне располагались нищие еврейские бродяги, которые отличались от своих христианских собратьев по суме только тем, что были еще более презираемы и беззащитны.

Особую социальную группу немецкого общества составляли представители искусства — актеры, музыканты, певцы. Их социальный статуе был низким. Верхний слой этой группы был представлен придворными и городскими капельмейстерами, скульпторами, архитекторами и художниками, которым иногда даже жаловалось дворянство.

На низшей ступени общества находились не входившие в цехи представители «грязных» профессий — скотобойцы, пастухи, лудильщики, коробейники. Их не всегда можно было отличить от бродяг, но это не были нищие попрошайки. Численность этих маргиналов постоянно колебалась, резко возрастая после войн и в неурожайные годы. Особенно большое число нищих находилось в католических регионах, поскольку милостыня считалась там богоугодным делом. По некоторым данным, в духовных владениях на тысячу жителей приходилось 200 нищих. В протестантских государствах, где праздность рассматривалась как первый шаг к греховности, власти пытались бороться с нищенством полицейскими мерами, которые обычно цели не достигали.

Княжеский абсолютизм в Германии

Как указывалось выше, с XVI в. в развитых европейских государствах наметилась тенденция к усилению автократической власти государей, получившей название абсолютной монархии, или абсолютизма. В Германии Габсбурги не раз пытались продвинуться к установлению императорской власти такого типа, но эти планы окончательно похоронил Вестфальский мир. Однако абсолютистская форма правления утвердилась на уровне отдельных территориальных государств.

Княжеский абсолютизм в Германии традиционной историографией чаще всего оценивается негативно: если абсолютизм является не национальным, а региональным, то он-де мешает прогрессивному развитию. Но другого варианта политического развития германских земель не существовало. В сложившихся условиях носителями централизации на региональном уровне неизбежно становились территориальные князья.

Важным фактором княжеского абсолютизма в Германии явились значительный рост армий и увеличение расходов на военные нужды. Если одни княжества были территориально целостными, то другие, например, Гессен-Кассель, Гессен-Дармштадт, Брауншвейг-Вольфенбюттель, Брауншвейг-Келле и Брауншвейг-Калленберг, многочисленные саксонские княжества, были дробными. Преобладающими тенденциями внутриполитического развития являлись укрепление княжеского суверенитета по отношению к сословно-представительным учреждениям и создание бюрократического государственного аппарата, протекавшее в обстановке сопротивления со стороны дворянства и патрициата, особенно в герцогстве Прусском, где ощущалось влияние Пруссии, известной дворянскими вольностями[70].

Давление государства направлялось не против дворянских привилегий в целом, а лишь против тех, которые мешали укреплению абсолютизма. Экономическое положение и политическая власть дворянства как класса при этом вовсе не ослаблялись. Права сословно-представительных учреждений были сильно ограничены или практически полностью уничтожены, как, например, в Бранденбург-Пруссии при курфюрсте Фридрихе Вильгельме I (1640–1688), в Австрии с 1665 г. Вместе с тем в некоторых княжествах сохранялись старые государственные формы, что не мешало этим княжествам становиться абсолютистскими. Укрепление абсолютизма способствовало усилению власти князей над бюргерством: стала достаточно отчетливо проявляться тенденция принуждать богатое бюргерство обеспечивать кредитами княжескую власть[71].

Быстрое развитие зернового хозяйства, ориентированного на экспорт, способствовало укреплению Бранденбургско-Прусского государства во 2-й пол. XVII и в нач. XVIII в. С самого начала абсолютизм в Пруссии стал приобретать милитаристский характер. Используя военное преимущество и упадок Польши, прусское дворянство намеревалось объединить Пруссию с Бранденбургом за счет польских земель. Бранденбургско-прусские правители успешно сопротивлялись попыткам Габсбургов распространить действие имперских порядков на Пруссию. Одновременно курфюрсты стремились усилить свою власть над местными дворянами, уничтожая многие их замки. Территориальные интересы Пруссии выходили за пределы Остэльбии, поскольку она участвовала в борьбе за господство на Балтийском море и стремилась укрепить свои позиции на Нижнем Рейне, в Клеве и других местах.

Родоначальником этой воинственной политики был курфюрст Фридрих Вильгельм, использовавший все предоставлявшиеся ему возможности для расширения границ своего государства. Во внутренней политике он был вынужден считаться с привилегиями дворянства, предпочитавшего перекладывать налоговое бремя на плечи других сословий. При этом же курфюрсте были созданы новые, более соответствовавшие абсолютистским порядкам, органы управления. Но власть прусских королей преследовала преимущественно династические цели, не стремясь в это время создать национальное государство. В XVIII в. резко расширился королевский домен, составлявший в 1740 г. четверть всех земель королевства. Благодаря этому обеспечивалась армия, ставшая при короле Фридрихе II Великом одной из самых многочисленных и боеспособных в Европе. Милитаризация находилась в постоянном противоречии с потребностями экономического и социального развития Прусского государства. Но милитаризм здесь вполне сочетался с «просвещенным абсолютизмом».

Своеобразным был саксонский абсолютизм. Поскольку Саксония еще на рубеже XV–XVI вв. была одной из самых развитых в экономическом отношении областей Германии, Саксонско-Тюрингский район при других, более благоприятных обстоятельствах мог бы стать центром внутригерманского рынка и объединения Германии. На основании экономических изменений на рубеже XV–XVI вв. в Саксонии произошли существенные перемены в классовой структуре, прежде всего в плане формирования буржуазии. Но вследствие усиления власти князей и централизации территориальных государств эксплуатация первыми горных промыслов, где сильнее всего в экономике Германии проявились раннекапиталистические отношения, привела к ослаблению и упадку добычи серебра к сер. XVI в. Усиление власти князей способствовало также укреплению феодальных отношений в сельском хозяйстве. Все же в Саксонии и Тюрингии большинство арендаторских хозяйств смогли в XVI в. закрепиться и в дальнейшем эволюционировать в капиталистические хозяйства. С сер. XVI в. и до Тридцатилетней войны в Саксонии бюргерство послушно шло за князьями, видя в них своих защитников от крестьянства и плебейства. Относительное спокойствие достигалось также с помощью веротерпимости и уравнения в правах лютеран, кальвинистов и католиков.

Формирование государственного аппарата Саксонии началось еще во времена курфюрста Фридриха Мудрого. Подчинялся он имперским властям, по существу, формально. Именно при нем ландтаг стал вотировать налоги. Внешний фактор больше всего проявился при Морице Саксонском (1541–1553), который стремился к объединению всех саксонских земель и своей политикой заложил основу саксонского государства раньше, чем это произошло в Пруссии или Австрии. Здесь же, в Саксонии, завершенная теория княжеского абсолютизма была отражена в трактате Людвига фон Зеккендорфа «Немецкое княжеское государство» (1656). Автор полагал, что все немецкие княжества (более 300) являются самостоятельными национальными образованиями. То, что курфюрст Август Сильный в 1697 г. стал польским