профессиональными, а должности в них занимало все больше людей бюргерского происхождения.

Политические структуры

Вестфальский мирный договор торжественно гласил, что в империи устанавливается «общий и вечный христианский мир». Это следовало закрепить новой внутриполитической системой, чтобы в будущем избежать новых конфессиональных конфликтов. Суть нового порядка состояла в усилении власти территориальных князей и ослаблении власти императора, что было закреплено в 8-й статье Оснабрюкского договора. Впрочем, только действительно крупным имперским князьям удалось полностью сохранить свой реальный, а не номинальный суверенитет. Более мелкие правители оказались на деле зависимыми от более сильных соседей или иностранных держав, что вело к упрочению мелкодержавной раздробленности.

Империя после войны превратилась в образование, которое было весьма трудно определить в государственно-правовом смысле. Видный немецкий юрист и историк Самуэль Пуфендорф образно назвал империю «диковинным организмом, подобным монстру». В нем смешивались монархические, аристократические и демократические (в случае имперских городов) элементы.

Постоянный имперский рейхстаг в Регенсбурге нельзя считать предшественником современного парламента. Это было собрание курфюрстов, князей и остальных имперских сословий (графы, бароны, позднее — имперское рыцарство, города), которых представляли их посланники. Удручающе малозначащей оставалась законодательная деятельность рейхстага: ведь законы должны были получить единодушное одобрение всех трех курий и императора, а этого почти никогда не достигалось. Однако рейхстаг более или менее успешно выступал в роли миротворца при улаживании постоянно вспыхивающих мелких конфликтов.

Известное влияние имели центральные имперские инстанции, выполнявшие судебно-правовые функции. Заседавший в гессенском Вецларе Высший имперский суд разбирал не только дела о нарушении мира, но и особо сложные налоговые тяжбы и жалобы на персон, которые подлежали не местной, а непосредственно имперской юрисдикции. Суд был создан еще в 1495 г. как противовес сословному Высшему суду. Но функции этих учреждений не были четко разграничены, что порождало путаницу и неразбериху. Незаинтересованные в существовании Имперского суда местные правители стремились всячески уклониться от финансирования его работы или выделяли столь жалкие суммы, что они напоминали не взносы, а подачки. Поэтому суд не мог увеличить свой персонал, а значит — сократить долгую бюрократическую волокиту судебных разбирательств, так что к сер. XVIII в. в его подвалах скопилось до 60 тыс. так и не рассмотренных дел. Было трудно заставить подчиниться решениям суда. Как верно писал Пуфендорф, «кто может положиться на свою силу, тому плевать на решения в Вецларе».

Проведение имперских решений и законов в жизнь входило в обязанности инстанций среднего звена — имперских окружных собраний, которые занимались местными финансами, борьбой с преступностью, военной организацией. Более эффективно они действовали на юге Германии, где имелось множество мелких территорий и крохотных рыцарских владений. Так, Швабский округ состоял из 40 духовных и 68 светских владений, а также из 40 имперских городов. Поскольку в таких регионах не имелось сильной центральной власти, то окружные собрания выполняли здесь функции государственных органов.

Имперская церковь, города и рыцарство

Священная Римская империя практически не могла существовать без непосредственно подчиненных императорам церкви, городов и рыцарства. Церковные князья, соединявшие в одном лице главных духовных пастырей и светских правителей, не имели наследственных династий. Однако церковные капитулы во многих случаях постоянно избирали членов одного и того же семейства, имевшего не менее 8, 16, а то и 32 поколений дворянских предков. Некоторые капитулы избирали только лиц, принадлежавших к сословиям имперских князей, графов или рыцарей. Так постепенно формировались фактически семейные династии епископов из родов Дальбергов, Сайнсхаймов, Эртелей, Фюренбергов и им подобных.

Соборные капитулы стремились также получить от кандидата письменное обещание сохранить все их права и привилегии. Но в 1695 г. папа в согласии с императором запретил эту процедуру, хотя фактически она продолжала существовать и в XVIII в. Князья-епископы не остались в стороне от веяний времени и стремились всячески усилить свою власть. Так, в Бамберге и Вюрцбурге по сути сложилась абсолютистская форма правления. А воинственный мюнстерский епископ Бернхард фон Гален содержал даже постоянную армию, правда, только за счет субсидий других немецких государств.

После Тридцатилетней войны и до нач. XIX в. не было случая секуляризации духовных владений. Но в годы Семилетней войны Пруссия и Ганновер вынашивали оставшиеся нереализованными планы ликвидации епископств на северо-западе Германии. Когда в кон. XVIII в. оживленно дискутировалась проблема устройства и будущности духовных владений, никто не осмелился предложить упразднить их вообще.

К имперским городам в XVIII в. относились некоторые очень богатые и влиятельные старинные города — Франкфурт, Нюрнберг, Аугсбург, хотя уже и не столь блестящие, какими они были в XVI столетии. С ними успешно соперничали территориальные центры — Берлин, Вена, Лейпциг, Гамбург (только в 1770 г. получивший место в коллегии городов). Иногда имперский статус даже сдерживал развитие города, когда окружавшие его территории экономически зажимали его, а традиционные структуры внутреннего управления закрепляли социально-политическую стагнацию, как это случилось с Кёльном. Впрочем, многие территориальные города также сохраняли подобную олигархическую систему власти. В одних городах тон задавал старый патрициат, в других, что было чаще, власть принадлежала цехам, точнее — их старинным влиятельным семействам.

Имперские города платили прямые государственные налоги, доля которых в имперской казне была весьма значительной. Не все их жители имели полные права. Так, в Аугсбурге из 30 тыс. жителей полноправными горожанами было только 6 тыс. человек. Эти права можно было купить, чем широко пользовались магистраты, пополнявшие таким способом городские финансы. Общие собрания горожан потеряли былое значение, их функции перешли к комитетам, по поводу распределения мест в которых вспыхивали ожесточенные споры. В некоторых южногерманских городах значительная часть старого торгового патрициата была пожалована в дворянство и потеряла статус горожан. В Ульме такие семьи даже выехали из города, чтобы вести образ жизни сельского дворянства.

В тех городах, где, как в Кёльне или Ахене, власть принадлежала цехам, царила враждебность по отношению к реформам и предпринимательской деятельности. Из городской общины по-прежнему были исключены конфессиональные меньшинства. В таких городах как Аугсбург или Биберих, где было примерное равенство католиков и протестантов, все городские должности также делились поровну.

В целом имперские города сохраняли хотя бы остатки старого духа бюргерской независимости, а выборы в магистраты напоминали о прежних временах истинного самоуправления. Однако теперь значение города определялось уже не его внутренним устройством, а экономическими факторами его расцвета или угасания.

Весьма специфической корпорацией оставалось имперское рыцарство, которое подчинялось только кайзеру, до кон. XVI в. не имело своего представительства в рейхстаге и не платило налогов. Впрочем, оно отчисляло императору деньги из общей кассы, но делало это от случая к случаю, чтобы подчеркнуть добровольный характер платежа. Сами себе хозяева, рыцари и не пытались превратиться в отдельное