цехов вело к постепенному перемещению центров промыслового производства в сельскую местность и новые княжеские резиденции. Но, с другой стороны, абсолютистские правители рассматривали цехи как полезный инструмент административного надзора и иногда организовывали по цеховому принципу и сельские промыслы. При ограниченных экономических возможностях того времени ликвидировать цехи и перейти к свободной рыночной конкуренции было невозможно. Тем не менее цеховая организация являлась препятствием меркантилистской экономической политике государства, нацеленной на повышение количества продукции и активный внешнеторговый баланс. Поэтому в интересах территориальных правителей в 1731 г. был принят имперский регламент, в первый раз значительно урезавший традиционные права цехов.

XVIII век принес с собой и новые формы промышленного производства — мануфактуры рассеянного и централизованного типа. В них процесс производства, в отличие от цехового ремесла, основывался на разделении труда. От современной фабрики мануфактура отличалась преобладанием ручного труда над механизированными операциями, если таковые вообще имелись.

Другим новшеством стало широкое перемещение ремесла, прежде всего ткачества, в сельскую местность и превращение прежних самостоятельных сельских ремесленников в рабочих-надомников в рамках так называемой системы ферлага (надомничества), несколько схожей с рассеянной мануфактурой, но все же отличной от нее. Главной фигурой этой системы был не предприниматель, а монопольный торговец-скупщик, который обеспечивал надомников необходимым сырьем, иногда — орудиями труда, и скупал произведенные изделия по заранее определенной и, как правило, минимальной цене[65]. В зародышевой форме ферлаг уже представлял собой отношения капиталистического типа.

Существовало три формы, или стадии надомничества, которые различались по степени зависимости работников от работодателя. На первой стадии работники были обязаны продавать скупщику свои изделия, но сами закупали сырье и имели собственные орудия труда. На второй стадии они получали сырье уже от скупщика. На третьей скупщик предоставлял им как сырье, так и инструменты, либо кредитовал покупку того и другого, оговаривал количество и качество продукции, а также цену, по которой ее в результате приобретет. Центрами ткачества, прежде всего полотняного, стали силезский Бергланд, Гессен, нижний Рейн и Швабия. В Билефельде и Оснабрюке, а затем и в Силезии к концу века было введено обязательное правило выставления изделий напоказ для определения их соответствия стандартам качества. Надомничество стало широко распространяться также в хлопчатобумажном и шелковом ткачестве. Центр первого в XVIII в. переместился из Швабии в Саксонию. Сырье для него доставлялось издалека, с Балкан, стран Леванта и Вест-Индии. В Вестфалии и Средней Германии ткачество шелка и шерсти было сосредоточено преимущественно в городах, на Рейне — в сельской местности.

Из-за частых неурожаев в последней трети XVIII в. значительно выросли цены на аграрную продукцию. Это привело к ухудшению ситуации в промышленном секторе, особенно для поденщиков и подмастерьев, чей заработок значительно отставал от роста цен на продукты питания. Поэтому происходит резкий всплеск городских волнений, а подмастерья начинают создавать организации для защиты своих интересов. Уже во время Французской революции волнения иногда приобретали угрожающий характер. Забастовку портных в Бреслау в 1793 г. пришлось подавлять военной силой, погибло 27 человек.

Подмастерья боролись за повышение заработной платы, за сохранение некоторых традиционных привилегий, а также за облегчение экзамена на звание мастера, сдать который было чрезвычайно сложно из-за нежелания старых мастеров иметь соперников. Цехи все больше превращались в защитника интересов их маленькой верхушки, которой противостояло постоянно возрастающее число подмастерьев и учеников. Таким образом, уже в доиндустриальную эпоху возникает значительный слой фактически наемных рабочих, для которых переход в следующем, XIX в., к индустриальному способу производства уже не представлялся столь сложной задачей, как для самостоятельных ремесленников и кустарей.

В сер. XVIII в. начинается заметный подъем сельского ремесла. В 1780 г. около трети деревенских дворов юго-западной Германии занимались уже преимущественно ремеслами[66]. В регионах с избыточным населением и плохой землей свободные от цеховых пут и работающие на рынок сельские промыслы развивались довольно быстро.

В кон. XVIII в. надомники производили 43,1% всей производственной продукции, уступая лишь немного ремеслу (46,9%). Однако надомники были заняты в основном в текстильном производстве. В металлообработке, бумажном и деревообрабатывающем производстве ферлаг играл незначительную роль. Доля мануфактур в общем промышленном производстве составляла всего 7%. Количество мануфактур, которые с сер. XVII в. стали спорадически появляться в Германии, в следующем столетии заметно возросло

Если давать мануфактуре определение, то таковой считается централизованное, нацеленное на массовую продукцию сравнительно крупное предприятие, в котором преобладает ручной труд при его незначительной механизации и более или менее развитом разделении. Мануфактуры возникли прежде всего в новых видах производства и в таких, где происходило изготовление массовой продукции, например сукна для армии, или предметов роскоши — ковров, фарфора, шелковых тканей.

На первом этапе развития процесса разделения труда вспомогательные операции производили неквалифицированные рабочие, женщины и дети. Нередко на мануфактурах трудились обитатели сиротских приютов, работных домов и тюрем, пойманные бродяги и нищие. Это была дешевая, но очень плохая рабочая сила. Поэтому зачастую мануфактурная продукция имела низкое качество. Первые мануфактуры были недолговечными (большинство из них существовало не более 5–10 лет), поскольку их владельцы не умели подчас верно оценить возможности сбыта, им не хватало капиталов и технических знаний; немало было среди предпринимателей и мошенников и аферистов.

Надежных и полных данных о числе немецких мануфактур в кон. XVIII в. нет. По приблизительным расчетам, централизованных и отделенных от надомничества мануфактур в Бранденбурге — Пруссии было 220, в Саксонии — 170, в Баварии — 150, во Франконии — 40, в Силезии — 30, в Рейнланде и Вестфалии — 30. В 1800 г. существовало примерно 1000 предприятий, треть которых приходится на текстильные. За ними с большим отрывом следовали мануфактуры, производящие фарфор и фаянс, стекло, кожу, оружие, табак, бумагу, проволоку, мебель, обои, ковры, часы, коляски и т. д. Наиболее стабильными были гончарные мануфактуры.

Трудно определить и рентабельность мануфактур. Были среди них процветающие, как, например, мануфактура аугсбургского «хлопкового короля» Иоганна Шюле или франкфуртская табачная мануфактура семьи Болонгаро, принесшая в 1734–1779 гг. 2 млн. талеров чистого дохода. Но большинство мануфактур постоянно балансировало на грани банкротства.

В XVIII в. постепенно ожила внешняя торговля, практически прерванная в годы войны. Ее развитие сдерживала и меркантилистская государственная политика с ее тенденцией к автаркии. Однако потребность в сырье диктовала необходимость выхода на мировой рынок, на котором немецкий текстиль из-за его дешевизны имел неплохую конкурентоспособность. В торговле с Восточной Европой большую роль играл Лейпциг, в заморской — Гамбург, связанный через Эльбу и систему каналов с Одером. Важным центром немецкого экспорта и импорта был Бремен, через который вывозили зерно и полотно, а ввозили табак, сахар, кофе. Через фрисландский порт Эмден велась торговля с Азией. Любек так и не достиг своего былого